Уставшее время
Шрифт:
— Было, — перебил его старик.
— Что?
— Не есть, а было, дорогой Митя. Ныне это направление благополучно похерено как необоснованное.
— Не совсем, — возразил Митя. — Мешает обилие эмпирических доказательств. С двумя из этих аргументов вы только что распростились. Разве я не прав? — И Митя выложил свою, импровизированную версию, бесконечно далекую от истины, но годную в качестве самозащиты, ибо она выставляла его полным идиотом: — Бедные кривые зеркала! Они тоже подвергаются рэкету! Это просто немыслимо! Эти подонки уже облагают данью казенные учреждения, совсем обнаглели!
По лицу старика Митя видел, что версия произвела на него впечатление. Он явно затруднялся с ответом.
— Да-да, — пробормотал Фаддей Фаддеич. — Вы правы. Просто житья от них не стало… А вас, значит, заинтересовало то, о чем мы говорили в прошлый раз. Я в вас не ошибся, вы подаете большие надежды.
— Надежды на что? — уточнил Митя.
— Конечно, на лучшее. Знаете присловье «Все будет хорошо»? Мы делаем так, чтобы все было хорошо, преотлично и лучше-не-бывает. Этот мир нуждается в счастье, и наша цель — дать ему это вожделенное счастье.
— А кто это — мы? — спросил Митя.
— Мы — это те, кто принимает живейшее участие в судьбах этого мира. Мы не обнародуем себя, но о нас все знают. Это про нас сказано, что мы «часть той силы, что вечно совершает благо».
— Из любви к искусству? — иронично предположил Митя.
— Из любви к простым смертным, — торжественно заявил Фаддей Фаддеич. — Мы даем им все, к чему они в простоте своей стремятся. Посмотрите, сколько уже достигнуто, какой прогресс! Тотальная демократия, радикальный гуманизм, права человека и потребителя, свободное общество, стирание культурных границ, — перечисляя достижения, он загибал пальцы на руке, — уничтожение предрассудков, свободная мораль, просвещение масс, права сексменьшинств, безграничный технический прогресс, бесконечный комфорт, промышленно организуемый досуг, расширение сознания, короче, — старик перевел дух, — все для блага человека. Теперь понимаете, кто такие мы?
Митя перебрал в голове простейшие варианты: жидомасоны, тамплиеры, инопланетяне-опекуны и тому подобное. Ни на одном не остановился. А может, все-таки у старичка под панамкой рога? Душу в обмен на вечную молодость и неразменное счастье…
— А сколько вас? — спросил Митя.
— Очень хотелось бы сказать, что имя нам — легион, — задумчиво произнес старик. — Но это не так. Здесь нас не так уж много. Поэтому приходится опираться на добровольцев. Мы только контролируем и направляем. Используя вашу терминологию, менеджмент — наша профессиональная специализация. Исторический, политический и культурный менеджмент.
— Как же вы осуществляете свой менеджмент? Мне почему-то кажется, что городской парк для этого не слишком подходящее место.
— О, скептицизм молодости! — рассмеялся старик. — Идемте, я покажу вам то, что сразит ваш скепсис наповал.
Он взял Митю за руку и подвел к одному из зеркал в глубине комнаты. Оно ничем не отличалось от других кривых зеркал, но старик велел смотреть в него внимательно. Некоторое время Митя видел только себя и старика рядом. Они были похожи на две раскрашенные склянки песочных часов, в которых песок сыпался не через одну перетяжку, а через несколько. Но вскоре зрелище стало меркнуть, а поверхность зеркала — мутнеть. Затем отражения исчезли совсем, покрывшись серой дымкой, из которой начали проступать совсем другие очертания.
— Что это? — шепотом спросил Митя.
— Сейчас увидим, что делается во вражеском стане, — тоже шепотом ответил старик и велел: — Смотрите глубже, дышите ровно и молчите.
Вскоре дымка пропала, и Митя увидел пустое помещение. Старые обои на стенах, истертый паркет на полу, два нешироких окна. Послышался голос, затем появились люди. Первым в комнату вошел человек в черном одеянии, похожем на кадетскую униформу восемнадцатого века. На вид ему было чуть за двадцать, на точеном лице отпечаталось выражение невозмутимости и отрешенности. За ним появились еще несколько черных, похожих на почетный караул.
Фаддей Фаддеич почти беззвучно прошептал, кивнув:
— Главарь этой банды недоумков. Они только с виду кажутся молокососами. Но они способны на все. За ними — сила.
Лицо старика перекосилось от злости.
Предводитель сделал знак рукой, и один из «почетных стражей» подал ему какой-то предмет. Но в этот момент с предводителем что-то случилось. Он застыл, а затем голова его повернулась в сторону зрителей из зазеркалья. Митя встретился с ним взглядом. Ему показалось, что тот вздрогнул и впился в него глазами. Потом предводитель шагнул вперед и провел рукой по воздуху. Картинка сгинула — остались только два кривых отражения, Мити и старика.
— Видали? — брезгливо спросил старик.
— Кто они? — Митя не мог прийти в себя от изумления. — Как вы это делаете?
— Шакалы. — В глазах Фаддей Фаддеича заплескалось желтое пламя. — Они хотят лишить нас добычи. Но этот мир принадлежит нам! Мы столько вложили в него!
Митя почти осязал, как в старике бурно клокочет тайный, темный вулкан. В эту минуту он стал страшен и непостижим, как закамуфлированное в человеческий облик Нечто, неумело соблюдающее свою конспирацию.
— Что касается вашего второго вопроса… Ничего сложного в этом нет, но боюсь, вы не поймете принципа, который невозможен для этого мира. Он совсем из другой… сферы…
Митя молчал. В самом деле, что он мог понять в игрушках существ, не принадлежащих его миру?
Между тем старик, хищно вытянув шею, вдруг спросил:
— Так где, вы говорите, встречались с моими ребятками?
— В больнице, — неожиданно для себя брякнул Митя. — Им был нужен архив, но у меня его уже не было.
— И вы не заглядывали в этот архив? — Фаддей Фаддеич продолжал допрос, медленно и четко выговаривая каждое слово.
— Я смотрел его, — против воли отвечал Митя. Старик поймал его и держал крепко — у Мити не было сил сопротивляться инфернальному воздействию. Из него тянули нужные ответы, как рыбак тянет невод из моря.
— Так что вам известно о Камнях? Где они? Отвечайте! Я жду.
— Я не… не видел той папки, — с трудом выдохнул Митя.
Он говорил правду, не оставляя попыток вырваться из сетей. Правда была неполной, и старик понимал это. Митя видел по желтому огоньку в глазах, что Фаддей Фаддеич собирается выпотрошить его здесь и сейчас, как заправский чучельник. В ожидании следующего вопроса Митя с отстраненным интересом смотрел, как его рука медленно подбирается к карману, где лежал Камень. Успеет — не успеет, равнодушно гадал он, парализованный чужой волей.