Уставшее время
Шрифт:
Проходя мимо дома, где видел черного парня, Митя поискал его глазами, но не нашел — тот испарился без следа так же, как табун лошадей.
Через полчаса, уняв противную дрожь в руках, он обнаружил, что находится уже в городском парке. Перед ним горела яркая зовущая вывеска, украшавшая вход в маленький одноэтажный домик: «Комната смеха».
Митя решил, что не мешает немного расслабиться, и вошел внутрь. За дверью сидел смотритель, собиравший плату за вход. Седой старик казался ненатурально древним, хотя Митя не смог определить,
Он заплатил за вход и прошел дальше — в маленькое помещение с большими зеркалами.
Там было несколько человек, увлеченно рассматривающих свои кривые отражения.
Митя тоже принялся разглядывать себя в зеркалах. Его голова то оказывалась посажена на высокие ходули ног, то вытягивалась почти до самого пола, в третьем зеркале он увидел гримасу, какой мог бы позавидовать Квазимодо, в четвертом голова отъехала куда-то в сторону на тоненькой ниточке шеи. Следующее зеркало встретило его видом изможденного живого скелета в обносках. Еще одно превратило его в шарообразное существо, напоминавшее бочку с крошечной головой вместо затычки.
Мите внезапно захотелось переколотить эти глумливые стекла. Почему они смеются над ним, как над забавным насекомым?
И вдруг он наткнулся на необычное, даже удивительное зрелище. Он стоял между двумя противоположными зеркалами, отражавшимися друг в друге бессчетное число раз. И в этом коридоре перед ним выстроилась цепочка его двойников, через одного повернутых к нему спиной. Чем большее число отраженных зеркал отделяло его от собственных копий, тем большему искажению подвергались эти дубликаы. Митя повернул голову назад и в другом зеркале увидел тот же бесконечный коридор, только там двойники через одного смотрели на него из-за спины.
Безусловно, в этом зрелище было нечто мистическое, из зеркального коридора неясно сквозило туманной, почти экзистенциальной тайной. Все эти двойники были заперты каждый в своей зеркальной клетке, все стояли лицом к одному своему соседу и задом к другому, и в этой композиционной очередности был отблеск сумеречной трагедии их иллюзорного бытия.
— Да-да, все мы заперты в коридоре бесконечности. Что поделаешь!
Вздрогнув, Митя обернулся — около входа стоял старик-смотритель. Он угадал его мысли — и Мите почудилось в этом что-то потустороннее, с примесью шарлатанского ясновидения.
— Эта комната наводит на размышления. А вы, молодой человек, полагаю, любите вечные проблемы решать, а? — Старик хитро прищурился.
— От вас, кажется, ничего не скроешь, — признался Митя.
Он оглянулся: в комнате никого, кроме них, уже не было. Старик внимательно оглядывал его из-под своей дурацкой панамки и выглядел при этом древним анахронизмом и реликтом.
Внезапно старик подошел ближе и протянул руку:
— Думаю, нам надо познакомиться. Зовите меня Фаддей Фаддеич.
— Митя, — вяло ответил Митя и сунул в ответ ладонь.
— Так вы говорите, Митя, — сказал старик, — что видите там, — он показал на зеркало, — себя, разложенного на бесконечные ежесекундные «я»?
Митя снова вздрогнул. Ничего этого он не говорил. Но думал.
— Последовательность этих «я» и есть ваша жизнь, — продолжал Фаддей Фаддеич. — А эти комнаты в зеркальном коридоре — секунды, дни, годы. Ваше время. Впереди — будущее, сзади — прошлое. А между ними — настоящее, там, где вы сейчас находитесь.
Митя молчал, не понимая, к чему эта лекция.
— Так я вот о чем говорю: если вы сейчас отойдете в сторону, чтобы не отражаться в этом коридоре, что там останется?
— Коридор останется.
— Ну а если коридор останется — то чье это время, чье прошлое и будущее? — Старик назидательно поднял палец. — Это будет Время само по себе. Его бесконечность. Помните, как в мифологии — вначале был вечный, безграничный хаос. Из хаоса возникло время — упорядоченный космос. Время выстроило свой бесконечный коридор, и этот коридор стал космосом, вне которого ничего нет.
Мите вдруг стало жаль этого слегка тронувшегося умом старика, живущего в каком-то одному ему ведомом иллюзорном мире. С другой стороны, разве это не счастье — иметь целый собственный мир, в котором можно спрятаться от нелепостей общего для всех человеческого мира, похожего на гигантскую коммунальную квартиру?
— Кронос — великий бог, равных ему по силе почти нет, — хвастливо заявил вдруг старик.
— Почти? — переспросил Митя.
— Да, почти. Он не властен над смертью и тем, что после нее. Смерть — граница его компетенции.
— Вы верите в жизнь после смерти? — на всякий случай спросил Митя.
— Я верю только в то, что знаю. А знаю я побольше вас. Мне, например, известно, что само Время, к несчастью, смертно. Но, разумеется, существуют силы, несогласные с такой постановкой вопроса. Я, со своей стороны, приложу все усилия к сохранению статус кво.
Эк его понесло, думал Митя. Вслух же вежливо сказал:
— Простите?
— Не за что мне вас пока прощать, — проворковал Фаддей Фаддеич. — Если только вы не собираетесь стать убийцей Времени.
— А вы собираетесь стать его ангелом-хранителем?
— Чем угодно, только не ангелом, — недовольно поморщился старик. — Вы, я вижу, настроены скептически. Это понятно. Я бы на вашем месте тоже отбивался всеми конечностями как нормальный просвещенный материалист. Хотя, по секрету говоря, — старик шпионски понизил голос, — материализм сам себя-то не оправдывает, не говоря уже об оправдании более тонких материй… Гм… кажется, я скаламбурил. — Он вдруг весело хихикнул и тут же помрачнел, застыв в позе мыслителя: взгляд вперен в пол, одна рука держит подбородок, другая — ее за локоть. — А нехудо бы знать, куда запропастились камушки, — проговорил он словно в рассеянии.