Утренние поезда
Шрифт:
— И вот что любопытно. Задержали его не так уж далеко от Ардыбаша. Верст двести всего… Вообще-то, само по себе ничего это не говорит. Но тот факт, что золото неизвестного месторождения, заставляет подумать о твоем соображении… Ты ведь, случалось, бывал в разведке?
— На войне солдат — и швец, и жнец, и в дуду игрец, — засмеялся Куманин. — Всякое приходилось. Я, товарищ Волжин, из немецкого тыла двух генералов притащил — тяжелые, не приведи господь… — лукаво улыбнулся Куманин.
— Ну это ты врешь!..
— Ей-богу! Мне даже «Георгия» дать хотели, да генералы хоть и тяжелые, а никудышные оказались — так «Георгия» и не дали, гады.
Волжин смеялся, чуть прищуриваясь.
— Так вот, Алексей Федорович, — сказал он уже серьезно. — Придется тебе туда съездить… Да… Отправишься в город Балабинск, поразведай, что там деется… Надо узнать — действительно ли уходит золото с месторождения, открытого вашей экспедицией, и кто там своевольно хозяйничает.
— Так ведь я в службе… — удивился Куманин.
— С начальством твоим договорятся. Ты места знаешь, самый подходящий человек для этого дела. Ну а вслед за тобой, глядишь, и отправим на Ардыбаш новую экспедицию, с тем чтобы начать разработку.
— Когда ехать?
— Как можно скорее.
Сибирский городок Балабинск был известен построенным еще при Екатерине металлургическим заводом. Впрочем, по-настоящему городом можно было назвать лишь небольшую его часть, прилегающую к заводу и застроенную двухэтажными каменными домами с лавками и лабазами в нижнем этаже. Мостовые здесь были выложены булыжником, а на главной площади перед самой войной возникло причудливое здание, где помещался ресторан, по мнению жителей Балабинска, не уступавший своей роскошью прославленным магазинам Елисеева в Москве и Петрограде.
Зимин переходил площадь, когда услышал резкий окрик и увидел перед собой морду ломовой лошади. Он отскочил в сторону. Мимо него прогрохотала телега, груженная шпалами. В наступающих сумерках Зимин не заметил, как возчик, взглянув на него, быстро отвернулся и с силой ударил вожжами по крупу лошади.
Зимин переждал, пока мимо него проехали еще две телеги со шпалами, и, перейдя площадь, направился к ресторану. С первой телеги на него смотрел возчик. Это был Харитон, служивший когда-то на постоялом дворе Ефима Субботы.
Над ярко освещенным входом с вертящейся стеклянной дверью висела вывеска: «Европейский ресторан «Парадиз, бывший Корсо», а сбоку сообщалось дополнительно: «Французская кухня, кавказские шашлыки».
Зимин повертелся в стеклянной вертушке, прошел мимо величественного, «совсем как до революции» швейцара и оказался в зале ресторана. На небольшой эстраде молоденькая девица в матроске пела популярное танго «Батавия»:
«…Из-за пары растрепанных кос С оборванцем подрался матрос, И два тела сплелись, дрожа, И мелькнула вдруг сталь ножа… Дорога в жизни одна…»К Зимину подошел долговязый официант и повел его к единственному свободному столику в углу, у окна.
— Купишь двух лошадей, — на ходу говорил ему Зимин. — Приведешь к смолокурне, за гарями, как в прошлый раз. В следующую пятницу передашь их Ахмету — и опустил в его карман кожаный мешочек.
Не успел Зимин усесться, как к нему тут же подсел полный, широко улыбающийся человек в куртке, сшитой, по-видимому, из студенческой шинели.
— Невероятная пошлятина, — сказал он, кивнув в сторону певицы. — А ведь поди ж ты, слушаешь. И даже, знаете ли, волнует по-своему. Васильянов, инженер-путеец, — представился он.
Зимин называть себя не стал.
— Удивительное время, — продолжал инженер. — С одной стороны, этот «Парадиз» и всякие там «Батавии»… И вместе с тем — здешний завод. Я видел его два года назад: пустые цеха, выбитые окна, растащенное оборудование… Работает! Восстановили! И как! Голыми руками! А? Каково?
Зимин улыбнулся, соглашаясь, что это действительно удивительно.
— Вы не здешний? — поинтересовался он.
— Из Москвы. Прислали в качестве главного инженера на строительство железной дороги.
— Железной дороги? — удивился Зимин.
— Да, узкоколейки. Видите ли, Балабинский завод получал руду из Кандинска. А рудники там выработаны. Начисто! Что делать с заводом? Закрывать? Вот и надумали: проложить дорогу к Красной пади, начать разработку тамошних руд.
— На Красную падь? Через Ардыбаш? — задумался Зимин. — Но ведь там совершенно непроходимые места!
Васильянов радостно кивнул.
— А что я говорю? Удивительное время! Фантастическое.
— Гражданин Зимин? — услышал Зимин за своей спиной чей-то голос, когда выходил из ресторана. Он обернулся. Перед ним стоял милиционер. Зимин удивленно взглянул на него.
— Я — Зимин. В чем дело?
— Пройдемте за мной.
Степан Федякин, бывший командир партизанского отряда, а ныне начальник Балабинского угрозыска, не то чтобы тяготился своими обязанностями — борьбой со спекулянтами, самогонщиками и прочими преступными элементами. Просто главное его увлечение лежало в совершенно иной области. Он сидел за столом и ковырялся в собственноручно собранном детекторном приемнике. В наушниках на коротко остриженной голове, увлеченный своим занятием, он не сразу обратил внимание на появившегося на пороге милиционера.
— Товарищ начальник, арестованный доставлен, — доложил милиционер.
Федякин, сняв наушники, накрыл приемник газетой.
Милиционер ввел Зимина.
— Садитесь! — кивнул Федякин Зимину и сделал знак милиционеру, чтобы тот вышел.
Зимин сел. На лице его бродила легкая усмешка.
Федякин достал из стола папку, вытащил из нее какую-то засаленную бумажку. Положив ее перед собой, он строго поглядел на Зимина.
— Значит, так… — сказал он. — Гражданин Зимин, Кирилл Петрович?