Утренние поезда
Шрифт:
Офицер побежал к сараю. Хатунцев тронул за плечо Смелкова.
— Отойдите от них. И вы, девочка, тоже.
Смелков и Тася отошли.
К Хатунцеву подошел Казанков.
— Прапорщик Казанков явился по вашему приказанию.
Хатунцев внимательно посмотрел на него.
— Почему вы, прапорщик, не воспользовались возможностью побега?
Казанков опустил голову.
— Я уважаю ваш поступок. И отменяю свое решение отдать вас под суд трибунала. Возьмите трех солдат и уведите… этих господ со двора.
— Простите,
— Расстрелять, — сказал полковник.
— Я?.. Я должен их расстрелять?
— Вы, прапорщик Казанков.
— Я не палач! — в смятении проговорил Казанков.
— Неужели я должен вам, сыну офицера, объяснять, что такое приказ?
Казанков подавленно молчал.
Смелков обнял Тасю, перекрестил ее и встал рядом с Кобакидзе.
— Я отвечаю целиком и полностью за любое действие моих подчиненных. И я должен разделить их судьбу, — сказал он твердо.
— Как вам будет угодно, профессор, — холодно сказал Хатунцев.
— Папа! — крикнула Тася и бросилась к отцу.
— Уведите ее! — распорядился Хатунцев.
Двое солдат оттащили Тасю и повели в дом.
— Папа! Папа! — кричала она. — Кирилл!..
У Казанкова тряслись руки.
Стоя у окна своей каморки, Суббота из-за занавески наблюдал за всей этой сценой.
Со двора Субботы под звуки оркестра выходила конница Хатунцева. Двор почти опустел, когда к Хатунцеву подъехал коренастый, с пышными усами поручик Губенко.
— Господин полковник, орудия установлены на высоте 317, — доложил он. — Батарея готова к бою.
— Ваша высотка, поручик, ключевая, — сказал Хатунцев. — Не подпускайте ни единой души! Слышите — ни единой души.
— Есть! — козырнул поручик и поскакал со двора.
— Да… — устало добавил полковник, — имущество экспедиции велите передать в обоз.
— Господин полковник… оно исчезло, — сказал один из офицеров.
— Как так — исчезло? Спросите у хозяина, может быть, он… спрятал?
— Хозяин тоже… исчез.
Хатунцев вскочил на коня и, обернувшись, приказал:
— Этот вертеп — сжечь!
Четыре всадника во главе с поручиком Казанковым сопровождали приговоренных к расстрелу. Арсен шел рядом с Куманиным.
— Всех под пулю подвел, — с горечью сказал Куманин.
— Вы не должны жалеть об этом, Алеша, — сказал Арсен. — Мы спасли многие человеческие жизни.
Некоторое время они шли молча.
— Если я о чем-нибудь жалею, — сказал наконец Арсен, — так только о том, что погибнет Аркадий Николаевич… Какой человек! Какой благороднейший человек!
Смелков, как всегда — руки за спиной, шагал рядом с Зиминым.
— Сказать по чести, — сказал Смелков, — умирать нет никакого желания.
— Моя смерть ничего не изменит на этой земле, — сказал Зимин. — Нет у меня ни высшей цели, как у вас, ни великой веры в лучшее будущее, как у Арсена. И если бы это случилось всего месяц назад, я бы ничуть не жалел… Я люблю вашу дочь.
— Я заметил, — сухо сказал Смелков.
— Я прошу у вас ее руки!
Смелков вскинул голову.
— Вы сошли с ума. В такую минуту…
— Я фаталист, — усмехнулся Зимин. — Один татарин нагадал мне, что я умру не от пули. Вы даете свое отцовское благословение?
— Ну если она вас любит… — сказал Смелков и тут же вспылил: — Чушь какая-то, о чем вы говорите!
К Казанкову подъехал Калганов.
— Может, здеся, ваше благородие. Место хорошее.
— Дальше… — сказал Казанков, думая о чем-то своем.
Калганов пожал плечами и отъехал.
Они стояли над высоким обрывом у старой каменоломни. Внизу кое-где валялись ржавые кайла, сломанные тачки. Легкий ветерок чуть шевелил седые волосы Смелкова. Они стояли со связанными руками. А позади них солдаты проверяли винтовки.
— Ирония судьбы, — усмехнулся Зимин. — Пять лет я ворочал здесь эти камни и выжил. Хм…
К Смелкову подъехал Казанков.
— Я невольно стал виновником вашей гибели, — сказал он. — Простите меня.
Казанков развернул лошадь и подъехал к солдатам.
— Не могу. Командуйте вы, ефрейтор, — сказал он Калганову.
Арсен плечом слегка толкнул Куманина.
Солдаты вскинули винтовки. И тут неожиданно послышался свист летящего снаряда. Солдаты испуганно пригнулись.
— В Петрограде найди Волжина. Прощай, Алеша.
Арсен с силой толкнул Куманина, тот покатился с обрыва и скрылся в густом кустарнике, росшем на склоне. Зимин прыгнул за ним.
Солдаты бросились к обрыву, беспорядочно стреляя вслед бежавшему Куманину. И вдруг Калганов уронил винтовку и, вскинув руки, упал. Солдаты испуганно оглянулись. В тишине прозвучало еще несколько выстрелов, солдаты бросились бежать, но, застигнутые выстрелами, упали.
Казанков пошатнулся в седле и, уронив голову, схватился за шею лошади. Лошадь заржала, рванулась и понесла… Казанков упал, но нога его осталась в стремени, и лошадь потащила его по камням.
Из-за валуна выехало несколько всадников. Впереди ехал Суббота.
— Доброе утро, инженер, — сказал он, подъезжая к Смелкову.
Карательный отряд полковника Хатунцева двигался по проселочной дороге, когда к нему подъехал Дегтярев.
— Господин полковник, в деревне никого нет — ни живой души. Пусто.
— Вероятно, их кто-то успел предупредить, — заметил ехавший рядом с полковником офицер.
— Кто-то! — зло процедил Хатунцев. — Мальчишка! Дали сбежать, ротозеи! Передайте Губенко — деревню сжечь.