Увечный бог. Том 1
Шрифт:
– Это снова Маэль, да?
Фелаш обернулась, хлопая ресницами.
– Увы, нет. Те беды, которые мы в настоящее время терпим, напрямую связаны с тем, что мы отвернулись от него. В конце концов, это его владения, а он не любит соперников. Так что мы должны задействовать стихию, противостоящую силе Маэля.
– Ваше высочество, вы говорите «мы» – так по-королевски?
– Ах, капитан, это так заметно?
Теперь над кораблем поднимались клубы густого тумана – в нем скрылись две шлюпки; и крики их экипажей внезапно стихли, как будто все внезапно сгинули. В наступившей зловещей тишине Шурк Элаль увидела, что
– Ваше высочество…
– Как приятно – после такой жары, вы не находите? Но в нашем положении следует сохранять серьезность. Можно слишком много потерять.
– Ваше высочество, – снова начала Шурк, – с кем мы заключили сделку теперь?
– Большинство уже почти не помнит про Обители, особенно про давно спящие. И представьте наше удивление, когда замерзший труп вдруг проснулся и снова объявился в царстве живых, после бесчисленных веков. Ну да, они древняя банда, эти яггуты, но, знаете, я все еще с нежностью к ним отношусь, несмотря на все их причуды. Так вот, в горах Северного Болкандо есть могилы, а что касается стражников…
– Яггуты, ваше высочество? Вы сказали – яггуты?
– Ну точно, капитан, это из-за паники вы меня постоянно и все чаще перебиваете…
– Вы заперли нас всех во льду?
– Омтоз Феллак, капитан. Престол льда, понимаете? Он снова пробудился…
Шурк шагнула к Фелаш.
– И какова цена, принцесса?
– Об этом будем беспокоиться после…
– Нет! Мы побеспокоимся об этом прямо сейчас!
– Не могу сказать, что одобряю подобный приказной тон, капитан Элаль. Поглядите, как ровно стоит корабль. Лед заморозил трещины в корпусе, и в трюме сухо, хотя и довольно холодно. Без тумана, к сожалению, не обойтись, поскольку мы охладили воду вокруг почти до точки замерзания. И теперь, как я понимаю, течение понесет нас на север; и до земли доберемся дня за три. Берег там ничейный, есть надежная естественная гавань, и там мы проведем ремонт…
– Ремонт? Я потеряла половину экипажа!
– Они нам не понадобятся.
Подковылял Скорген Кабан.
– Капитан! Мы померли? Это проклятие Маэля? Мы плывем по морю Смерти? Или по Безжизненной реке? Океан черепов? Мы промеж Рогов Страха и Потери? В Агонии…
– Нижние боги! Когда-нибудь кончатся эти смертельные эвфемизмы?
– Точно, и Эфемерные Глубины! Простите, у экипажа есть вопросы…
– Скажи им, что удача за нас, Скорген, а торопыги в шлюпках… вот что бывает с теми, кто не верит капитану и старшему помощнику. Ясно?
– Да, это им понравится, капитан, ведь только что они кляли себя за то, что промедлили.
– А оказалось, все наоборот, старший помощник. Теперь ступай.
– Слушаюсь, капитан.
Шурк Элаль снова повернулась к принцессе.
– Прошу вас в мою каюту, ваше высочество. По поводу сделки.
– Сделки? А, ну да. Про это. Как желаете, только сначала я хотела бы переодеться, а то простужусь.
– Да отвернется Странник, ваше высочество.
– Он уже, дорогая, уже.
Шурк посмотрела вслед молодой женщине, идущей к люку. «Дорогая»? А она, возможно, старше, чем кажется.
Нет, просто она снисходительная, избалованная принцесса. Эх, был бы на борту Ублала, он бы мигом ее построил. От этой мысли Шурк весело фыркнула.
– Осторожно! – напомнила она сама себе и нахмурилась. Ну, ясно. Замерзаю. Видимо, в ближайшее время никаких протечек. Двигаться надо. И побольше. Она огляделась, с некоторым трудом поворачивая шею.
Да, корабль на ходу, течение несет его в глыбе льда. Их обнимает туман, персональная туча. Мы идем вслепую.
– Капитан! Экипаж интересуется: это Белая Дорога?
– Провиант.
Дестриант Калит бросила взгляд на Кованого щита.
– Есть личинки. И фургоны, где растет еда. Матрона Гунт Мах нас готовит. Мы будем бродить, как бродили великие стада.
Рыжебородый воин привстал в стременах Ве’гата из кожи и костей.
– Великие стада? Где они?
– Ну… вымерли.
Ураган нахмурился.
– Вымерли? Как?
– Почти всех убили мы, Кованый щит. Эланы не только разводили миридов и родара. Мы и охотились тоже. Мы сражались за обладание дикими стадами и переправами, а когда проиграли, что ж, почему бы не отравить животных, назло врагу. Или не разрушить переправы, чтобы животные утонули во время миграции. Мы были едины с землей.
Геслер, с другой стороны Калит, фыркнул.
– И кто раскрыл вам глаза, Калит?
Она пожала плечами.
– Наши божественные духи голодали. Что мы делали неправильно? Да ничего, и ничего не меняли. И это оказалось губительно. Дикие звери пропали. Земля высохла. Мы сражались друг с другом, а потом пришли Вершители. Откуда-то с востока.
– А кто они такие?
Она с горечью ответила:
– Наши судьи, Кованый щит. Они воззрились на наши деяния. Они проследили наши жизни, нашу бесконечную тупость. И решили, что нашему царству насилия следует положить конец. – Она бросила взгляд на Геслера. – Мне нужно было умереть со своими сородичами. А я вместо этого сбежала. И оставила их умирать. Даже своих детей.
– Ужасно, – пробормотал Ураган, – но преступники тут Вершители. Вам всем пришлось бы рано или поздно измениться. Нет, кровь на их руках.
– Расскажи про них побольше, – сказал Геслер.
Они втроем ехали на спинах Ве’гатов. Топот громадных когтистых лап че’маллей звучал далеко внизу. До Калит этот звук доносился еле-еле. Скучное небо над серым пейзажем было затянуто облаками. Позади двое детей, Синн и Свищ, ехали на другом Ве’гате. Они почти не разговаривали; собственно, Калит не могла припомнить, слышала ли хоть раз голос Синн, хотя Свищ дал понять, что причина ее немоты в привычке, а не в болезни.
Создания огня. Отродье демонов. Геслер и Ураган их знают, но все равно чувствуют себя неуютно в компании этих детишек. Нет, эти дети мне не нравятся.
Калит какое-то время собиралась с мыслями.
– Сначала вершители пришли к власти в Колансе, – наконец сказала она. Вспоминать не хотелось, не хотелось даже думать об этом, но она заставила себя продолжать. – Впервые мы услышали о них у себя в лагерях – нам рассказывали охранники караванов и торговцы. Рассказывали нервно, а в глазах метался страх. «Не люди», – говорили они. Жрецы. Их культ появился в Шпиле – на мысу в заливе Коланса; там они поселились, построили храм, а потом – крепость.