Увечный бог. Том 1
Шрифт:
Нет. Я найду его. Чтобы защитить его от мира. Чтобы защитить мир от него. А от прочего: от больных глаз и разбитых сердец – я защищу себя. И вы все называете это моей жертвой, душераздирающей преданностью – там, на Тропе Ладоней, у вас захватило дух.
Заклинательница костей, ты украла мою ложь. Так смотри же.
Он знал, что его предки далеко, очень далеко. Их кости смололись в пыль в залах под курганами земли и камней. Он знал, что бросил их
Так почему он еще слышит их вой?
Маппо похлопал ладонями по ушам, но это не помогло. Вой не прекращался. И на огромной пустой равнине он вдруг почувствовал себя маленьким и уменьшался с каждым шагом. Мое сердце. Моя честь… съеживается, усыхает… с каждым шагом. Он просто ребенок. Да и все они. Он свернулся в руках Остряка. А девочки держались за руки Сеток и пели.
Разве не естественная обязанность взрослого – беречь и защищать ребенка?
Я не такой, каким был прежде. Что же я наделал?
Воспоминания. Прошлое. Там все прекрасно… Я хочу его вернуть, я хочу вернуть все. Икарий, я найду тебя.
Икарий, прошу тебя, спаси меня.
Торант забрался в седло. Опустив глаза, он встретился взглядом с Сеток и кивнул.
Он видел в ее лице страх и сомнения и пытался найти нужные слова – но он уже потратил их все. Разве поступка не достаточно? От этого вопроса, храбро и праведно прозвучавшего у него в голове, он чуть не расхохотался в голос. И все же он должен сделать. Должен попробовать.
– Я буду охранять их, обещаю.
– Ты им ничего не должен, – сказала она, обхватив себя с такой силой, что казалось, будто ребра сейчас хрустнут. – Это не твоя забота, а только моя. Почему ты так делаешь?
– Я знал Тока.
– Да.
– И думаю: как бы он поступил? Вот и ответ, Сеток. – По ее лицу текли слезы. Она крепко сжала губы, словно любые слова выдали бы ее горе, стенающего демона, которого уже не сдержать и не победить.
– Однажды я бросил детей умирать, – продолжал Торант. – Подвел Тока. Но на этот раз, – он пожал плечами, – надеюсь, получится лучше. И потом, она меня знает. И использует меня, как бывало и прежде.
Он посмотрел на остальных. Лагерь собирался в дорогу. Фейнт и Сладкая Маета уже шагали как две разбитые беженки. Наперсточек шла в нескольких шагах позади, как ребенок, не знающий, примут ли его в компанию. Амба шагал отдельно, правее остальных; он смотрел вперед и шел неуклюжими хрупкими шагами. Остряк тоже, перекинувшись несколькими словами с Картографом, сидящим на могиле Юлы, пошел, сгорбившись как от сильной боли. Картограф, похоже, решил остаться. Собрались вместе, только чтобы разбежаться.
– Сеток, твои призрачные волки ее испугались.
– До ужаса.
– Ты ничего не могла поделать.
Ее глаза сверкнули.
– Ты меня утешить пытаешься? Такие слова роют глубокие ямы и зовут прыгнуть.
Он отвел взгляд.
– Прости.
– Давай, догоняй их.
Он подобрал поводья, развернул коня и хлопнул по крупу пятками.
Ты тоже рассчитывала на это, Олар Этил? Встретишь меня с самодовольством?
Ну, ликуй пока, не вечно тебе радоваться. Недолго – если у меня есть право голоса в этом вопросе. Не беспокойся, Ток, я не забыл. И ради тебя сделаю как надо – или умру.
Он скакал по ровной земле, пока не оказался на виду у заклинательницы костей и трех ее подопечных. Когда близняшки, обернувшись, облегченно закричали, у него чуть не разорвалось сердце.
Сеток наблюдала, как юный воин-оул’дан скачет вслед за Олар Этил, как поравнялся с ними. Короткий разговор – и все двинулись дальше, и вскоре коварные складки местности скрыли их. Сеток повернулась к Картографу.
– Мальчик плакал от горя. По своей убитой собаке. А ты велел ему прекратить. Почему? Что тебя так растревожило?
– Как так вышло, – сказал немертвый, поднимаясь с холмика и шаркая к Сеток, – что только самый слабый из нас готов отдать жизнь, чтобы защитить этих детей? Я не хочу ранить тебя своими словами, Сеток. Я только изо всех сил пытаюсь понять. – Иссушенное лицо склонилось набок, пустые глазницы словно изучали ее. – Может быть, дело в том, что ему терять почти нечего – не то что другим? – Он неловкими шажками добрался до трупа айи.
– Конечно, нечего, – отрезала Сеток. – Как ты и сказал: у него осталась только жизнь.
Картограф посмотрел на тело Баалджагг.
– А у этой и еще меньше.
– Ступай в свой мир мертвых, ладно? Я уверена: там все намного проще. И тебя не будет беспокоить все, с чем сталкиваемся мы, жалкие смертные.
– Я знаток карт, Сеток. Послушай меня. Стеклянную пустыню не перейти. Когда доберешься до нее, поверни к югу, в Южный Элан. Там ненамного лучше, но там хватит, по крайней мере, чтобы у тебя появился шанс.
Хватит чего? Еды? Воды? Надежды?
– Ты остаешься здесь. Почему?
– На этом месте, – показал рукой Картограф, – появился мир мертвых. А ты здесь непрошеный путник.
Неожиданно потрясенная, с необъяснимым смущением Сеток покачала головой.
– Остряк говорил, что ты с ними почти с самого начала. А теперь вдруг остановился. Здесь?
– А у каждого должна быть цель? – спросил Картограф. – У меня была когда-то, но больше ее нет. – Его голова повернулась лицом на север. – Ваша компания была… восхитительной. Но я забыл.