Увечный бог. Том 2
Шрифт:
Риадд задумался и ощутил прилив гнева.
Нельзя было так…
– Она отправила имассов обратно в мир живых…
Но они и так были в мире живых!
– Нет, то был сон, обреченный на бесконечное повторение. С точки зрения природы это мерзость. Послушай, Руд, – Удинаас подался вперед, – Онрак все еще любит ее. Не будь опрометчив, оставь ее в покое.
А если вы все погибнете?
– Верь Сэрен Педак. Она отыщет для нас подходящее место. И, Руд… держись подальше от драконов. Когда они придут, ни в коем случае не приближайся к ним.
Силкас предупреждал меня о том же.
– Он сейчас с тобой?
Нет.
Удинаас кивнул.
– Ты знаешь, я весьма осторожно распоряжаюсь своим доверием, но признаю: слово он сдержал… И все же я рад, что он ушел.
Отец, Сэрен Педак должна беречь свое дитя – оно в большой опасности. Предложи ей защиту имассов.
Удинаас вскинул брови.
– Хм, а это может сработать! Молодец, отлично придумал.
Не я, отец. Это идея Силкаса.
– Ты начинаешь растворяться, Руд…
Устаю.
– Береги себя. Я лю…
И отец пропал. Риадд дождался, пока в глазах прояснится, и посмотрел на мрачные стены пещеры.
– Убежище… – прошептал он.
Это все, что нам нужно. Все, о чем бы мы попросили, будь у нас голос. Чтобы нас оставили в покое.
– Она хочет нас убить, – сказала Стави, и глаза ее были не по-детски мудрыми. – Меня и Стори. Ей нужен только Абси.
Сумерки окутывали их все плотнее. Торант нашел давнюю, засохшую лепешку бхедеринового навоза и развел костер. В тусклом свете кусочек хрусталя, которым игрался Абси, переливался необычными оттенками.
– Нет, она вас не убьет, – успокоил Торант близняшек. – Вы нужны ей, чтобы надавить на вашего отца.
– Для этого ей достаточно Абси, – сказала Стори. – Сначала она убьет одну из нас, чтобы привлечь его внимание, а затем другую – и тогда останется только сын. Отец уступит и склонится перед ней.
– Вы с сестрицей слишком много думаете. Пока еще ничего не случилось, и не скоро случится.
– Ты не прав, Торант, – возразила Стави. – Все гораздо ближе, чем ты думаешь.
На это ему возразить было нечего. Даже врать нормально не умею. Он подбросил в огонь еще навоза.
– Обнимите друг друга покрепче. Абси, иди к сестрам. Ночь будет холодной.
– Она ведет нас на север.
– Да, Стави.
– Зачем?
– Не знаю. Мы просто не смогли пересечь ту пустыню. – Торант огляделся. – Вполне возможно, мы в какой-то из Обителей. Созвездия мне не знакомы, даже нефритовых росчерков не видать.
– Это Путь, мы уже поняли, – не выдержала Стори. – Но она почему-то ведет нас на север.
– Все, засыпайте.
Когда дети, обнявшись, легли, Торант накинул на них единственную шкуру, а сам поднялся, чтобы размять ноги и спину. Посмотрел на ведьму, что сидела, ссутулившись, в пятнадцати шагах, и вспомнил труп, на который как-то наткнулся, – труп старухи, что вышла зимой за околицу деревни, чтобы умереть в одиночестве. Старики еще поступали так иногда, хотя по большей части обряд забылся.
Тающий под весенним солнцем снег обнажил иссохшие останки, скорчившиеся в овраге. Не самая плохая смерть, пожалуй. Сидишь один и ждешь, пока холод не выморозит все чувства, а в конце засыпаешь, испуская последний теплый вздох. Торант отчетливо вспомнил ту старуху: ветер изодрал плоть, кристаллы льда прорезали кожу изнутри, глаза, губы и уши склевало воронье. А то, что осталось…
Олар Этил подняла голову и посмотрела на Торанта.
Он отвернулся.
– Не уходи далеко, – сказала она ему вдогонку. – Внутри этого Пути легко заблудиться. И искать тебя я не стану.
Видимо, потому, что мы уже почти на месте?
– Захочешь сбежать, щенок, не думай, будто я приму тебя обратно.
Торант решил немного пройтись и сразу же вернуться. Не бросай нас, умоляли они. Не брошу. Обещаю. Сделав десять шагов, он обернулся.
– Нижние боги!
Стоянка исчезла – куда ни глянь, в темноту простиралась сплошная тундра.
Внимание Торанта привлек огонек. Костер! А, я просто не туда посмотрел. Он побежал к свету, но на полпути замедлил шаг и остановился. Почему так далеко? Я же отошел всего чуть-чуть!
Однако рядом со слабым огоньком кто-то сидел. Дрожа от холода, Торант подошел ближе. Олар Этил, это ты? Нет…
Если только ты всю дорогу не прятала где-то красный камзол.
Человечек, порывшись в необъятном рукаве, извлек оттуда серебряные винные чашки, большой графин, засахаренные фрукты и разнообразную выпечку.
Я сплю и вижу сон. Я просто уснул рядом с детьми, и мои стоны слышит только карга.
Человечек поднял голову. Лицо у него было круглое и гладкое от многих лет безмятежной жизни. Городской жизни. Он махнул пухлой рукой.
– Скорее же, показывает тебе Крупп. Ну? Времени мало. Подходи. Садись. Пока в несчастный город Круппа не пришло тоскливое утро и он не проснулся. Ты – хранитель моих дочерей?
– Что? Я…
– Если бы Крупп мог, он был бы рядом. Пф-ф! Вечная отговорка, глупая и жалкая. Впрочем, Крупп знаменит своим ретивым семенем – был случай, когда оно проплыло целую лигу против течения и оплодотворило миленькую баронскую дочку аккурат за три месяца до ее скандального брака. Точнее, скандальным он оказался через шесть месяцев. О, как же был опорочен и обесчещен муж! И поделом, судья Крупп считает наказание вполне заслуженным. Будь он смелее и напористее, как ей хотелось, Круппово семя застало бы наглухо запертую дверь, а не настежь открытые ворота.