Увечный бог
Шрифт:
– Что вы намерены сделать?
– спросила она требовательно.
Он вздохнул.
– Сказал, это его последний раз. Сказал, это приказ. Ну, давно нужно было понять - мы приказы плохо исполняем.
– Он стащил последний слой кожи, явив скрипку и смычок.
– Иди же, Корлат. О, и скажи ему: это называется "Любовь умеет ждать". Не мои слова, Рыбака.
– Он оглядел круг Тисте Анди.
– Есть еще одна, которую я довольно легко возьму. Грустная, но не очень тоскливая. Из "Аномандариса". Простите, если я переврал название - времени
Корлат отступила и ощутила руку на плече. Это был Еж.
– Вершина, Корлат. Скрип хочет вызвать его назад. Еще разок. Но слушай, вернуться и стоять вне холма будет слишком трудно. Однако он тебя увидит, мы уж постараемся. Ради него.
Кажется, он еще что-то бубнил, но Анди уже шагала.
Не сводя глаз с холма.
За спиной струны огласили воздух пронзительным звуком.
Выйдя на дорогу и увидев любимого на склоне холма, Корлат бросилась бежать.
Эпилог II
Море у берега успокоилось; едва наступил отлив, многие Имассы начали бродить по отмелям, собирая раковины. Неподалеку близняшки играли с Абсом, звук детского смеха доносился до каменной полки, на которой сидел Удинаас.
Он услышал шаги на тропе, обернулся, увидел Оноса и Хетан. Они несли плетеные корзины, намереваясь присоединиться к сбору морского урожая. Удинаас заметил, что Онос запнулся, глядя на детей.
– Спокойно, Онос, - сказал он.
– Я глаз не свожу.
Воин улыбнулся. Хетан утащила его за руку.
Сидевший на более высокой полке Риад сказал: - Хватит суетиться, отец. Ты измотаешься.
Из пещеры неподалеку донесся крик младенца. "Бедная Серен. У нее такой капризный малыш".
– Мы в безопасности, - говорил Риад.
– Если покажется толпа злобных людей, им придется иметь тело с Кайлавой, Онреком, Оносом Т'ооланом и мной.
– Знаю.
– Удинаас потер руки. Боль возвращается. Не пора ли опробовать вонючее снадобье, предложенное Лерой Эпар? "Ах, целые годы в холодной воде. В кости просочилась. И всё".
Он поглядел и вскочил на ноги.
– Отец?
– Так и есть. Близняшки закопали Абси по самую шею. Девочкам нужна хорошая порка.
– Ты за всю жизнь ребенка не ударил.
– Откуда тебе знать? Ладно. Может, и не ударил, но угроза действует.
Риад сел, глядя вниз на Удинааса. Юное лицо загорело. Удинаас спросил, щурясь: - Когда солнце яркое, вижу в твоей улыбке мать.
– Она улыбалась?
– Думаю, хоть однажды улыбнулась, но утверждать не буду.
Удинаас пошел на пляж.
Абси вырылся сам, обхватил одну из девочек и уже щекотал до умопомрачения. Угроза миновала, но Удинаас все равно шел к ним.
В далеком море киты выныривали на поверхность, посылая в воздух фонтаны, суля пришествие лета.
За его спиной две фигуры возникли из длинных теней. Еще миг, и появились громадные псы. Один нагнулся, нюхая репу, и отвернулся.
Фигура с тростью вздохнула.
– Доволен?
Вторая кивнула.
– Теперь ждешь лишь самого лучшего?
– Не вижу причин для иного.
Темный Трон фыркнул.
– Ты мало что видишь.
Котиллион глянул искоса: - Тем более почему бы...
– Старый друг, что такое? Ты до сих пор веришь в надежду?
– Верю ли я в надежду? Верю.
– И надеешься на веру?
– Веру? Да. Надеюсь на веру.
Они помолчали. Темный Трон оглянулся на гончих, склонил голову набок.
– Проголодались?
– Взоры зверей скрестились на нем.
– Даже не думай, Аммеанас!
– Почему бы нет? Напомним павлину на троне, кто ведет игру!
– Не сейчас.
– Как насчет нетерпения? Жажды мести? Что же ты за Покровитель Убийц?
Котиллион кивнул в сторону дороги: - Оставим их одних. Не здесь, не сейчас.
Темный вздохнул снова.
– Кишка тонка.
Тени растворились и дорога снова стала пустой.
Солнце село, сгущался сумрак. Он до сих пор не встретил на дороге никого, и это начинало казаться тревожным. Он поскакал дальше. Почти не зная местности, едва не пропустил поворот к селению у полумесяца пляжа - но ветер донес запах дыма, и он замедлил бег коня.
Животное осторожно пробиралось по узкой тропе.
Внизу, где уже царила тьма, он натянул удила.
Перед ним лежала небольшая рыбацкая деревня, на вид почти заброшенная. Он заметил в стороне домик с каменными стенами и соломенной крышей: именно из его трубы вился серый дымок. Вокруг дома были посажены овощи, в темноте едва виднелась фигура позднего труженика.
Крокус слез с коня, стреножил его около заброшенного амбара и пошел вперед.
Путь не должен был занять много времени, но когда он вышел на край огорода, луна ярко сияла над головой - веселый свет заставил блестеть ее руки и ноги, черные волосы казались шелком. Она нагнулась, собирая инструменты.
Он шагнул на тропу между пышными растениями.
А она обернулась. И смотрела, как он идет.
Крокус охватил руками ее лицо, вгляделся в темные глаза.
– Никогда не любил той истории, - сказал он.
– Какой именно?
– спросила она.
– Любовница... затерянная на луне, берегущая одинокий сад.
– Ну, история не совсем такая...
Он пожал плечами: - То, что я помню. Помню еще твой взгляд, когда ты ее рассказывала. Он был таким же миг назад.