Увертюра ветра
Шрифт:
– Дивный, - согласилась Иришь, ответив матушке одной из самых своих очаровательных улыбок. Спорить с ней было совершенно бесполезно.
– Как жаль, что отец и мои милые братья не смогли присоединиться к нам.
– Увы, милая, слишком много хлопот. Одному твоему отцу никак не справиться, - с сожалением проговорила Айори, отворачиваясь к распахнутому окну кареты. С тихим щелчком распахнулся и затрепетал ажурный веер - кружево золотых нитей с россыпью капелек янтаря.
– Здесь ужасно душно!
"Душно, - мысленно фыркнула Иришь.
– Еще бы! Столько гостей!"
Ей, впрочем, душно не было. Теплый воздух последнего дня airees, прогретого совсем уже весенним солнцем, Иришь нравился, в отличие от вида, открывающегося из окна. Крыши, крыши, только крыши сотен карет и экипажей, разнотравным ковром устлавшим дорогу к Faerie Nebulis.
Почему-то вдруг вспомнилось, как она впервые въезжала в Арьеннес. Улыбка, уже настоящая, расцвела на ее лице. Ах, как это было давно! В тот раз Иришь упросила отца позволить ей ехать не в душной, ужасно скучной карете, а верхом. Пусть даже в дамском седле и расшитом жемчугом платье она не могла мчаться вместе с братьями, но скакать навстречу солнцу, наперегонки с ветром - вполне. И эту свободу, пьянящую и радостную, так не похожую на обычную придворную скуку, она помнила до сих пор.
Помнила, потому что еще долго не могла вырваться на волю - да и вырвалась ли сейчас? Матушка, узнав об этом, была вне себя. Дочь Верховного правителя въезжает в Арьеннес не в крытой карете, а в седле! Возмутительно! Даже спустя столько лет Иришь помнила каждое произнесенное матерью слово, каждый негодующий взгляд. И даже спустя столько лет отчаянно хотела не походить на Первую леди, а по-детски кривляться и передразнивать ее невыносимо правильный голос.
Его - голос - она, впрочем, не получила от матери. Звонкое сопрано Иришь не могло соперничать с ее глубоким, волнующим альтом.
...зато пела Иришь не в пример лучше.
– ...приветствовать гостей, - радостно закончила матушка. Иришь, прослушавшая ее фразу, напряженно улыбнулась. И, вынужденная участвовать в беседе, сказала первое, что пришло в голову:
– Лорд Эрелайн принял наше приглашение?
Обманчивая вуаль скуки, укутывающая Правительницу, слетела вмиг. С сухим щелчком сложив веер, она отвернулась от окна и перевела на Иришь неожиданно внимательный взгляд.
– Лорд Эрелайн почтит нас своим высоким присутствием, - медленно, чеканя каждое слово, ответила она. И спросила - жестко, резко; так, что и помыслить о молчании было нельзя: - Чем вызван твой интерес, позволь спросить?
– Только лишь женским любопытством, - легко нашлась Иришь и светло улыбнулась. На зависть матушке - по-настоящему.
Не найдя в глазах Иришь и тени лукавства, матушка отвела взгляд. По тому, как пальцы леди Айори отбивали нервный, злой ритм по сложенному вееру, можно было понять, что ответом она недовольна, но придраться ей не к чему.
В конце концов, мать нарушила молчание ровным:
– Ты не забыла бальную книжку?
– Конечно, нет. Но разве я не должна буду танцевать с моим любезным женихом?
– чуть менее сдержанно, чем хотела, спросила Иришь, и недовольно поджала губы. Злясь на себя: она давно зареклась выказывать матери свое истинное расположение духа.
Балы Иришь, в отличие от светских приемов, любила - по той простой причине, что на балах можно было танцевать. Ей было все равно, с кем: лишь бы партнер не портил безупречное кружево танца, которое она плела, повинуясь причудливым переливам музыки, отдаваясь им без остатка. Мелодия вела Иришь к свету, в переплетение эфирных ветров, и выводила с последним туше, с последним аккордом - уставшую, измученную, но невыразимо счастливую.
...Впрочем, танец быстро заканчивался, и приходило время светских разговоров, полных лжи и обманов; переглядываний, перешептываний, кокетливых взмахов веера, шлющих послания врагам ли, поклонникам ли; интриг, заговоров и игр с судьбой. Время, совершенно ей неинтересное.
Иришь откровенно скучала, слушая звонкоголосые щебет завсегдатаев балов и приемов. А обсуждать новую оперу Elv'inor, идущую на подмостках театров Гавани, изумительный этюд, написанный Жюстиной Ллайре, или новую работу по эстетике ja'rinti ей было решительно не с кем. Это вызывало у девушки искреннее недоумение: неужели во всех Зеленых Долинах нет ни единого aelvis, разделяющего ее любовь к искусству и его долгой истории?
Даже нет, не так: неужели во всех Долинах нет ни единого aelvis, который бы интересовался чем-то большим, нежели светскими сплетнями и мелким пакостничеством? Да, именно мелким пакостничеством, потому что для настоящих интриг - как для любых настоящих, подлинно великих дел - нужны смелость и страсть, которой светские леди и лорды, увы, были лишены.
– Должна. Но не думаю, что он будет танцевать с тобой весь вечер. Кстати, надеюсь, лорд танцует?
– спохватилась матушка, вдруг сообразив, что эта маленькая деталь могла перечеркнуть все ее планы.
Вопрос застал Иришь врасплох. Леди посещала, конечно, не каждый бал сезона, но большинство. Своего заклятого жениха она видела лишь изредка и сейчас совершено не могла вспомнить, танцевал ли он на них.
– Я не знаю, матушка. Эрелайн редко посещает балы и званые вечера. Впрочем, как и все Повелители.
– Верно, - нахмурившись, согласилась Айори. И задумчиво, обращаясь скорее к себе, добавила: - Твой отец тоже почти не бывает на балах. А лорд Эрелайн и вовсе не собирался почтить нас своим присутствием... во всяком случае, в качестве гостя.
– Гостем?
– рассеянно переспросила Иришь, с тоской провожая тающий в закатных лучах Арьеннес. Город оставался позади, отдаляясь все дальше и дальше. Еще немного - и вовсе скроется за причудливым изгибом дороги.
Уже недолго.
– Повелитель клана Теней несет на себя бремя Хранителя и оберегает нас. Ты позабыла?
– Вероятно, - нахмурилась Иришь, отводя взгляд от лазурной выси.
– Если это так, то как он появится на Беллетайне?
– Именно поэтому я и говорю, что лорд вряд ли позволит себе развлекать тебя весь вечер.
Иришь не смогла сдержать нервный смешок: так презабавно прозвучали слова. Вечно сумрачный, сдержанный, пребывающий в собственных мыслях Повелитель, лишь изредка позволяющий себе улыбку, меньше всего походил на легкомысленного повесу и светского болтуна, готового развлекать свою даму весь вечер.