Увертюра ветра
Шрифт:
Холод бежал по рукам и спине, холод пробирался сквозь кружево, шелк и атлас. Холод... и страх.
И тяжесть, сдавившая грудь так, что не сделать ни вдоха - пугающая, непонятная. Что это, и зачем?..
Ответ казался таким простым, ясным и очень важным, что Иришь не могла думать ни о чем другом. Ночь, обнимавшая их, причудливые тени старых дубов, тропки, горящие серебром в изменчивом лунном свете - все это исчезло для нее. Осталось только бессчетное множество ключиков от замка, за которым притаилась правда. Как же найти среди них единственно верный, когда тянешь вслепую?
А если этот: витой золотой ключик, умещающийся на ладошке? Стоит только стиснуть его - и, ничего не боясь, потянуться к темнеющей скважине...
Осознание хлестнуло по струнам души чудовищным диссонансом.
Давящий взгляд! Здесь есть кто-то еще!
– Эрела!..
– начала она и захлебнулась криком, когда шею обожгло холодом, закованным в сталь, а появившаяся из ниоткуда тень обхватила ее - и рванула на себя.
Он вздрогнул и, рывком выныривая из омута мыслей, обернулся, чтобы опоздать.
И в его расширившихся глазах Иришь увидела себя - и белокосого призрака с глазами настолько светлыми, что казались прозрачными.
Глазами Сумеречной.
***
Эрелайн обернулся. Вскрикнула сталь, вытянутая из ножен - и резко умолкла, загнанная обратно.
Он опоздал. Ошибся, позволил себе преступную слабость - и опоздал, проиграв бой до начала.
Сумеречная не стала нападать, нет. Она поступила проще и жестче, связав его по рукам и лишив возможности действовать: схватила Ириенн и, грубо прижав к себе, приставила к горлу меч. Он, сотканный из черноты сгусток мрака, матово поблескивал в ее руке, пожирая самые слабые оттенки света...
"Меч, сотканный из темноты"... воплощения Бездны!
A'shes-tairy качнула головой, увидев тень понимания в его глазах. Шелк серебряных волос расплескался в ночи лунным светом.
– Не стоит, Повелитель, - с улыбкой сказала она, чуть сильнее, чем прежде, касаясь лезвием меча тонкой шеи девушки. Ириенн вжалась спиной в Сумеречную, только бы оказаться дальше от ледяного дыхания клинка.
– Право слово, не стоит. Вы ведь поняли, что это за меч, не так ли?
– и добавила, не удержавшись от короткого смешка: - Как, впрочем, и ваша прелестная спутница.
– Drakkaris flamary, - процедил Эрелайн, не меняясь в лице. Сохранять на лице непроницаемую маску было сложно, как никогда.
– Верно, драконье пламя, - повторила она с прежней улыбкой. Слова, похоже, приносили ей несравненное удовольствие.
– Застывшее драконье пламя, скованное тысячи лет назад словом N'orre Llinadi. По-прежнему живое и по-прежнему смертоносное для всех aelvis.
Он глубоко вдохнул, унимая дрожь в голосе. Дрожь не страха: злости.
– Чего вы хотите?
– холодно спросил Эрелайн. Удерживать маску он еще мог, а вот приказать успокоиться то и дело болезненно сжимающимся на рукояти меча пальцам - нет.
– Как хорошо, что мы так быстро нашли общий язык, - усмехнулась Сумеречная. И продолжила - не угрожая, предупреждая: - Вашей очаровательной спутнице ничего не грозит... если не будете упрямиться, конечно
– А если нет?
– пропустив через себя и едва сдержав новую волну гнева, спросил Эрелайн.
– Увы, - холодно сказала она, без тени прежней иронии.
– Ответ вы знаете сами. Поэтому будьте любезны: не делайте глупостей. Одно мое неловкое движение - и ее бессмертие обернется проклятием. А это было бы... досадно.
– Я повторяю. Что вам нужно?
– Мне, мой Повелитель, нужны Вы.
Эрелайн вздернул бровь. Губы искривились в усмешке
– Я?
– Ваша жизнь, - уточнила Сумеречная.
– Ваша жизнь в обмен на жизнь вашей прелестной спутницы.
– Замечательная сделка, - криво улыбнулся Эрелайн.
– Я бы даже сказал - изумительная. Простите, но Вы всерьез полагаете, что среди живущих и ушедших есть хоть одна душа, которая согласилась бы на нее?
– Есть. И это вы, - просто ответила она.
– Сожалею, но вынужден вас разочаровать, - его голос звенел сталью.
– Отпустите леди Ириенн и уходите. Я клянусь сохранить вам жизнь... и свободу. Вы сможете уйти. Прямо...
Эрелайн замолчал, не договорив, потому что заливисто рассмеялась.
В голосе - глубоком, темпераментном, с едва заметной, но красящей ее хрипотцой - заиграло веселье.
– Простите, Владыка, но не вы сейчас диктуете условия, - и резко, жестко закончила, приказывая, а не прося: - Бросьте меч и примите наш бесценный дар. Дар смерти.
– Если я приму ваш дар, род Владык Теней прервется, и некому будет остановить пришедшие с Жемчужных Берегов сумерки. Я не имею права распоряжаться своей жизнью, как бы мне того не хотелось, потому что она не принадлежит мне, - и, поколебавшись, все так же сухо, безжизненно и хлестко закончил: - Простите, леди Ириенн. Это мой долг.
Слезы, блеснувшие в ресницах капельками росы, сбежали по болезненно-бледным щекам. Эрелайн закрыл глаза: смотреть на нее было невыносимо. Холод, спасительный холод и свинцовая тяжесть долга - его благословения и проклятия...
Но никогда она еще не была так тяжела.
– Не прощайте, - обманчиво-спокойно и сухо сказала Сумеречная. И хлестко добавила: - Потому что он лжет.
И, не дожидаясь ответа, продолжила, обращаясь уже к нему:
– Вы хорошо играете, мой лорд. Я бы поверила вам, ни секунды не сомневаясь, если бы не одно "но": я слишком о вас наслышана и слишком хорошо знаю, какой вы. Поэтому, - голос ее поднялся, взвился в высь, пробежал по кронам вместе с налетевшим ветром - и сорвался криком: - Повторяю: бросьте меч и примите смерть. Ваша леди вернется на бал невредимой, клянусь.