Увези нас, Пегас!
Шрифт:
По этому случаю мы с Моррисом сочинили песенку:
«Страшила» в путь собрался,Надел венок из роз,В пути он растерялсяИ к насыпи прирос.Глава 12.
Белые и черные
Моррис часто заводил с Виком один и тот же разговор. Особенно во время работы, когда обхаживал «Пегаса», крутил гайки, заливал масло. Вик стоял рядом, засунув в рот палец.
– Так, – говорил Моррис, валяясь под колесами. – Значит, ты сбежал?
– Да, мисти сэр, – отвечал Вик.
– Так… – тянул Моррис. – Выходит, ты себя украл у хозяина?
– Угу, – отвечал Вик. Этот разговор почему-то доставлял ему удовольствие.
– А сколько ты стоишь, мой африканский внук?
– Десять уилли, сэр.
– Выходит, ты украл у своего хозяина пятьсот долларов?
– Да, мисти сэр.
– И тебе не стыдно? Разве хорошо красть?
Лицо Вика расплывалось в широченной улыбке, и вся обойма белых зубов сияла на солнце.
– А котенка ты тоже украл?
– Да, мисти сэр.
– А сколько же стоит твой котенок?
Вик молчал и улыбался до ушей.
– Я думаю, доллар-то он стоит, смоляное дитя? Значит, ты украл у своего хозяина пятьсот один доллар. И тебе не стыдно?
– Угу, – пищал Вик.
– А вдруг ты сбежишь и от нас? – спрашивал Моррис.
Вик мотал головой.
– А между прочим, лучше бы сбежал. Ты знаешь, что из-за тебя нас с Майком могут повесить?
Вик радостно кивал головой.
– Ах ты паршивец! – Этим кончалась беседа.
Иногда Моррис входил в вагончик и морщил нос.
– Я бы не хотел жить в Африке, – заявлял он. – Там слишком много негров.
– Но и здесь их немало, – замечал я.
Кто-то назвал Черную Розу слоеным пирогом из черного и белого теста. Если так, то черным тестом были, конечно, негры, белым нищие вроде Джима Эда, а уж плантаторы – крем сверху пирожка.
Свободных негров в Черной Розе почти нет. Я знал только двоих, Вольного Чарли и его помощника Плохо Дело с Дровяного полустанка. Какой-то сумасшедший плантатор на Миссисипи распустил своих негров, и вот двое перебрались сюда.
Зря они это сделали. Надо было подаваться за линию Мейсона, границу между Пенсильванией и Мерилендом. Там спокойней. А здесь, в Черной Розе, свободный негр хуже белой вороны.
– Нет, застрели меня из двадцать второго калибра, в толк не возьму, что это за штука, свободный негр? – говорил плантатор. – Съезжу-ка посмотрю. Я хочу поглядеть, что у него за рыло. Чем отличается от моих голубчиков. Неужто его нельзя выпороть?
Вольный Чарли и Плохо Дело думали, что если они заберутся в горы, то никому не будет до них дела. Но они ошиблись. Спасало их только то, что в этом месте белые не хотели рубить дрова для дороги. Глиноеды тем и отличаются, что они работают не больше, чем нужно для прокорма. А много ли требуется одному человеку? Подстрелил пару куропаток – вот тебе и еда на три дня. Зачем еще рубить дрова?
Несколько раз проездом белые палили по хижине Вольного Чарли и Плохо Дело. Но те, как заслышат свисток паровоза, сразу прячутся за валуны. А дрова? Дрова уже на платформе, бери столько-то охапок, оставляй денежки. Машинисты не обманывают негров, они всегда платят. Иначе не будет дров на Дровяном полустанке перед самым большим подъемом на всей дороге.
Моррис затеял с Вольным Чарли особое дело. Недалеко от полустанка он нашел уголь, неглубоко под срезом горы. Моррис решил переходить на «алмаз». Это куда выгодней: можно катить до самого форта без единой заправки с любым грузом.
Но только он сомневался, что Вольный Чарли и Плохо Дело потянут. Да ведь и платить надо больше. Уголь колоть – не сосну пилить.
– Эй, корсары! – кричал Моррис, когда останавливался «Пегас».
Вольный Чарли и Плохо Дело выглядывали из-за валуна.
– Как дела?
– Ох, не спрашивай, Моррис, – вздыхал Плохо Дело. – Неважные дела, совсем неважные. Вчера опять проезжал кто-то и ругался. Говорит, сверну вам шеи.
– Да вы сами ему сверните, – шутил Моррис.
– Я бы свернул, – мрачно говорил Вольный Чарли. – Только нас очень мало. Всего двое. А вас очень много.
– Нет, дорогой брат, – говорил Моррис. – Это нас мало, а вас много. Ты считал, сколько негров во всей Черной Розе?
– Это стадо черных овец, а не негры.
– Ничего, – успокаивал Моррис. – Когда-нибудь овцы станут пантерами.
– Долго ждать, – мрачно отвечал Вольный Чарли.
Что и говорить, неграм нелегко в этих краях. Однажды я читал в газете статью. В ней говорилось, что негр устроен совсем не так, как белый. И скелет у него другой, и кровь течет не в ту сторону, и желудок другого размера. Похоже, что это враки, но не все думают так, как я.
Однажды на галерее Бланшаров зашел разговор о белых и черных, о мулатах, креолах и индейцах.
Был среди гостей какой-то белобрысый увалень, сын богатого фермера. Слушал этот увалень, слушал, а потом встал и говорит:
– Негр похож на лошадь. Он пахнет, как лошадь, а у некоторых в штанах спрятан хвост!
– Фу! – сказала Дейси Мей, а Мари Бланшар покраснела.
Чем отличаются негры от белых, так это своим суеверием. Я люблю слушать про всякие приметы, а тот же Плохо Дело называл мне сотни:
– Если увидишь в зеркале покойника, будешь несчастлив.
– Если кролик перебежит тебе дорогу налево – плохой знак, направо – хороший.
– Если чихнул в постели, кто-то придет.
– Не жги лавр в доме: плохая примета.
– Не подметай под кроватью больного, а то умрет.
– Если ты первый человек, на которого поглядела кошка, после того как облизалась, скоро женишься.
Вообще насчет любви да женитьбы у негров уйма всяких примет.
– Пройди девять шагов назад, топни ногой. В этом месте найдешь волосок цвета, как у любимой девушки.