Уютная, родная, сводная
Шрифт:
там деньги, бизнес, дети, а тут девонька, которая по первому щелчку ноги раздвигает. Девок много, семья одна, а деньги и вовсе неповторимые, делить их никто не станет. - Ну, знаешь, какой ни есть, а всё же рыцарь, какая-никакая, а стабильность. - Со мной бы ей стабильности не было, что ли? - скрипнул зубами,
где-то у корней отдалось болью.
– Ей откуда знать, что бы у вас было, а чего не было. Ты принц, которого точно в природе не существует, даже не дракон, и уж тем более не рыцарь. Она не телепат, знаешь ли. Рванул куда-то, не позвонил, ничего не сказал. Ничего хорошего от тебя ждать не приходится, вот и позвонила своему любовнику, он её не подводил, а ты - случалось. - Да...
– Понятно всё, стечение обстоятельств, вот и у неё - стечение. Да и что случилось-то? Не тебе возмущённо ноздрями водить, тоже мне, целка-невидимка Мценского уезда. Была бы нужна женщина - поехал бы и всё решил, а не тут сопли пьяные месил. В этот момент изза дверей Ларисы Ивановны выглянула девушка. Молоденькая, лет шестнадцати, в майке и трусах в облипочку. Фигурка была уже отличная, грудка, ножки, а покрывшееся алым личико - детским, как и смущённый вскрик - не ожидала, что на лестничной площадке, как раз напротив двери, будет мужчина. Марк отвернулся,
девушка запрыгнула за дверь и оттуда проворчала: - Ба, ты скоро? - Иду, иду я, -
отозвалась Лариса Ивановна и стала подниматься.
– Отсидела по твоей милости ногу, - бубнила себе под нос недовольно, опираясь на руку Марка.
– У вас внучка? -
удивился Марк, как-то не выглядела соседка на возраст, когда уже взрослые внуки. -
Племянчатая, часто тут обитает теперь, кавалер у неё в соседнем доме.
– А лет ей сколько? Какой кавалер? Вырвать ноги этому кавалеру, она же сопля ещё, кавалер...
– разозлился на неведомого парня, будто эта внучка была его родственницей. В
шестнадцать надо книжки читать, уроки делать, в крайнем случае - в инете зависать, под родительским контролем, а не по парням шариться...
– Кому сопля, а кому и барышня, - философски ответила Лариса Ивановна.
– Кавалер там тоже не велика птица, пойду я, партия у нас не доиграна, ждёт, - и закрыла дверь перед
Марком. За столом продолжали сидеть Лопоушка и отец. Как - сидеть. Отец держал светлый, взлохмаченный затылок, вдавливая пальцы в кожу, и целовал Люду. Марк отвернулся. Хотел было проскочить незамеченным, не тут-то было, Лопоушка встрепенулась и стала вырываться из рук Бори. - Да сядь ты, ради бога, - рявкнул
Бронислав.
– Сиди спокойно, я сказал, не дёргайся. - Неудобно... - проворчала в ответ женщина, пряча глаза от Марка. - Нужду справлять в почтовый ящик неудобно, - одёрнул отец.
– Мы говорили на эту тему, повторяться не буду.
– Ладно, -
Лопоушка тяжело вздохнула и вдруг посмотрела на Марка, ещё раз вздохнула и произнесла: - Марик, я должна просить у тебя прощения. - За что? - Марк сел напротив и внимательно смотрел на женщину. - За то, что случилось тогда, я была неправа... но... Вспомнилось конопатое создание из соседней квартиры, тёмненькая девчушка, которой Глеб завязывал шнурки и отчитывал за что-то, его слова, что грудь у девчонок вырастает быстрее мозгов. - Ладно, Людмила, я всё понимаю, сам виноват, честно сказать, залезь кто на мою малолетнюю дочь, я бы полицию вызывать не стал, на месте бы убил и закопал, а ты только ментами ограничилась.
Лопоушка горестно вздохнула и с благодарностью посмотрела на Марка. Уснул
Марк быстро, полупьяный мозг подбрасывал какие-то жутковатые сны, где драконы держали в своих пещерах конопатых соплячек, а рыцари уходили под лёд, оставляя на холодной воде, с крошкой изо льда, шлемы с оленьими рогами. Проснулся среди ночи от тихого стона за стеной. Мать твою! Надо было делать звукоизоляцию и между комнатами тоже. Бесспорно, было радостно за свою генетику и за отца, и даже, отчасти, за Лопоушку, но какого чёрта он должен это слушать?.. Некоторые вещи должны проходить мимо ушей детей, даже если им тридцать лет. «Когда успел стать таким занудой?» - думал Марк, наливая себе стакан воды, запивая таблетку от головной боли. В итоге, отец с Лопоушкой прожили у него неделю,
Марку даже понравилось, да что там, он был счастлив приходить домой, где его ждал ужин, а в последний день - торт Наполеон. Тот самый, знаменитый,
Лопоушкин Наполеон. Марк не знал на кого ему наброситься в первую очередь, на
Людмилу с объятиями или на торт, в такой восторг его привела сладость. Марк проводил отца с Лопоушкой в аэропорт и вернулся в пустую квартиру с намерением позвонить Алисе, но вместо этого уставился в монитор, разглядывая фотографии
Екатерины Яковлевны. Отец сказал, что разговаривал с Катериной несколько раз,
хотел помочь ей с выплатами и юридически, но она отмахнулась со словами, что справляется сама, твёрдо пообещав, если будут проблемы, сразу позвонить ему.
Лично ему. С матерью она не общалась. Людмила переживала по этому поводу,
успокаивалась тем, что Катеринка была упрямой, но не злой, когда-нибудь у них обязательно должны наладиться отношения... Поначалу всё было неплохо,
Катюшка, казалось, быстро забыла историю с Марком и милицией, училась, вышла замуж, мама была рада, а вот развод дочери Людмила не поддержала, не такой жизни она хотела для Кати. Когда мужчины в жизни дочери стали сменять один другого, они отдалились друг от друга. Пока Людмила лежала в больнице, Катерина приезжала к ней, когда требовалась помощь - всегда помогала, но в дела свои не посвящала, отдалилась, делиться планами и событиями своей жизни не спешила. С
Владюшей Бронислав поговорил, сказав, что Катерина его падчерица, был скандал,
едва не закончившийся дракой, но какой в этом прок? Катеринка - взрослая женщина, да и любовник её не дурак, всё понимает. Больше они этот вопрос не поднимали, что там у них творится, Боря не знал. От Владлена он не услышал больше ни слова о «девоньке». По всему выходило, что жила Катерина, если не припеваючи, то вполне терпимо. И жизнь такая её вполне устраивала. Марк откинулся на спинку дивана, закрыл глаза, его тоже устраивала его жизнь, почти, он точно знал, чего не хватает ему в буднях и праздниках, во всей этой суете на голубом шарике. Запаха малины, трещинки на верхней губе, чернющих глаз,
недовольного фырканья, ему не хватало Катерины и вместо того, чтобы поднять свой, благодаря изнуряющим тренировкам, упругий зад, и начать делать хоть чтонибудь, Марк лежал на диване и рефлексировал, как недотраханная дамочка в первые дни цикла. Как есть - жирная туповатая девочка, недовольная своим драконом. Хотелось шваркнуть самого себя об стол и заставить встать мозги на место, заставить подавиться соплями, которые он жуёт который месяц. Не уподобляться отцу, что бы там у него ни было с Лопоушкой в прошлом, отец потерял до хрена времени, и Марку не хотелось идти по его стопам. Яблоко от яблони, так говорят? Перед отъездом, когда Лопоушка выбежала в магазин по своим надобностям, отец подошёл к смотрящему невидящим взглядом в монитор компьютера Марку и молча положил на стол прозрачный полиэтиленовый пакет с бумагами. Беглого взгляда хватило, чтобы понять - в пакете его письма Катерине,
написанные когда-то, десять лет назад, вернувшиеся, наконец, отправителю, так и не дошедшие до адресата. - Ты их сохранил? - Марк растерянно крутил в руках пакет и разглядывал штемпеля, свой размашистый почерк и марки на конвертах. - Я
не читал, - отозвался отец. - Не знаю, зачем хранил все эти годы, вспомнил перед поездкой. - Бронислав неловко улыбнулся, что редко случалось с этим человеком,
улыбался он всегда широко, с налётом высокомерия. - Иногда полезно посмотреть на прошлое в новом свете, а иногда проще послать всё к чертям, - похлопал сына по плечу, покрутил в руках телефон и набрал номер, тут же начав выговаривать