Уютная, родная, сводная
Шрифт:
Футболка отлетела в сторону, Катя развернулась к окну боком, вставая на табуретку,
и что-то стала доставать с верхней полки шкафа. Она смотрела на полку,
внимательно, Марк - так же внимательно на Катерину. Лифчика на ней не было, а грудь была. Уверенная, стоячая, упругая девичья грудь. Кругленькая, как небольшие арбузики, тянущая на полноценную двоечку. И как только умудрялась прятать такую красоту?.. Катя резко развернулась, как почувствовала взгляд, но тут же отвлеклась, идя к окну, прямо этой самой грудью с тёмными сосками, маленькими,
острыми, как косточки от вишен. Марк смотрел на эти грудки, почти ощущая их в своих ладонях, на попку, упругую, молоденькую и круглую попку и тонюсенькую талию, которая увеличивала визуально бёдра. Белые трусы съехали вбок и, с одной стороны, Марк увидел тазовую косточку, остренькую, увидел, как потрогал...
только трогал он уже не тазовые косточки и не грудь с сосками, как вишнёвые косточки, а собственный член. Расстегнул джинсы, приспустил, так, чтобы рука могла двигаться, и гладил себя, обхватывая, сжимая и быстро водя рукой по стволу,
сначала плюнув на ладонь, как он любил. Так и стоял, широко расставив ноги для равновесия, мастурбируя на заднем дворе, глядя на Катерину, которая уже переоделась в бесформенную пижаму, но Марк уже знал, какая благодать скрывается за этими старушечьими тряпками, в которых она спит и бродит по дому полусонная по утрам. Он дрочил, пока в итоге не кончил с громким стоном, ноги подкосились, он упал на колени, на свежеподстриженную траву, и судорожно переводил дыхание. Попал ты, парень, - первая мысль. Вторая - ерунда. Кто ему и что скажет? Даже если видели, как он стоял посредине двора и, смотря на окна девчонки, ублажал себя. Плевать! Ладонь немного удалось вытереть об траву,
заскочил домой, нужно было вымыть руки, да и на живот попало... Выходя из ванной, встретился с Катериной, он пробежался по ней глазами, не почудилось.
Нет, вон она, грудь, соски торчат вызывающе, и видно, что на талии трикотажик болтается, а попку обтягивает, немного... но видно её - упругую, круглую попку. В
паху заломило, словно он не кончил несколько минут назад. Еле сдержался, чтобы снова не залезть себе в штаны, просто осматривал Катерину и хотел её, ох, как он тогда хотел... В ту ночь подруга Марка взвилась в ругательствах, он не желал останавливаться, не желал давать ей отдых, он имел её, пока не удовлетворил собственный зуд хотя бы немного. И, в конце концов, ушёл домой, понимая, что ни подруга, ни он уже не хотят ничего, они не хотят, а вот член, когда Марк тихо проходил мимо комнаты Катерины, сообщил о своей боевой готовности хоть к труду, хоть к обороне. Пришлось ограничиться душем и, прижав подушку к низу живота, всё-таки уснуть. На улице стояла духота, что называется, парило, все ждали дождя, а его и не было. Набежит тучка, побродит и исчезает с небосвода, как и не было.
– Ты почему дома торчишь? - Марк перевёл взгляд на Катерину, которая сидела в тени садовых качелей и крутила в руках книгу, якобы читая.
– Подружки твои разве на озеро не поехали? - Поехали, - согласилась Катерина, - меня мама не пускает. - Да ну? - Марк удивился. Шестнадцать лет девчонке, не восемь же, не пять...
– Это опасно, - он услышал лопоушкино «опасно», с придыханием,
вкрадчивое.
– Ты плавать не умеешь? - Умею, - понуро опустила плечи. - А поехали со мной, со мной же не опасно, - Марк посмотрел на Катерину. Не опасно. Верно.
Что он сделает, может, погладит немного, грудь ладонями сожмёт, но и всё. На большее Катерину будет и не раскрутить, хотя и хочется. После того вечера, Марк как ошалел, он следил глазами за Катей, за каждым её взглядом, шагом, движением.
Всё его нутро, особенно то, что ниже пояса, приветствовало Катерину стоя, почти выглядывая из джинсов или шорт. Даже лет в пятнадцать Марк не проводил столько времени за самоудовлетворением, как сейчас, в двадцать. Если здраво подумать, то ничем особенным Катерина не отличалась. Даже при всех её достоинствах, которые видел в окно Марк - ничего сногсшибательного или откровенно сексуального в
Кате не было. Личико симпатичное, похожа на мать, только чернявенькая, даже уши обыкновенные, не лопоухие. Ноги стройные, но не сказать, чтобы длинные, а грудь... Двадцатилетний Марк насмотрелся на разную грудь, больше - меньше,
арбузики - дыньки, без разницы. Для утех лучше побольше, как у его подруги, она обхватывала мягкими полушариями его член и двигалась, сжимала ими, иногда доводя до кульминации. А вот если смотришь на женщину сверху, то лучше грудь поменьше, большая растекается как желе, и свисает, смотря сосками вбок. Марк не знал - почему, но этот вид его всегда смешил. Но, в общем, он встречал, пожалуй,
только несколько совсем уж отстойных сисек, остальные были нормальные, глаза и руки радовали. Двоечка - стандартный размерчик, ничего особенного, но въелась же в память картинка, преследует идея прижать к себе Катерину, распластать её под собой и, если не отыметь, то хоть полапать от души. Всё равно к ночи дрочить...
даже если только придёшь от подруги - придётся дрочить. Нижняя часть Марка была рада встрече даже с дверью Кати. Лопоушка хлопала глазами и не знала, что ответить Марку.
– Люд, - он нагнул голову вбок, смотря честными глазами, - жара на улице, не продохнуть, у неё все подружки на озере, зачем девочку держать взаперти.
– Я не знаю, - она с сомнением смотрела на Марка, - это так неожиданно,
Марик.
– Скажи ещё «опасно», - демонстративно фыркнул. - Присмотрю я за ней.
Что может случиться?..
– Ты с Глебом будешь? С Милой? - Один я буду, Милка на работе, Глеб на сборах. Люд, что за ясельная группа, посмотри на неё, - он махнул рукой в сторону Кати, от жары волосы прилипли ко лбу, она сидела в огромной футболке и каких-то невообразимых шортах.
– В общем, ты как хочешь, я завожу машину и беру Катерину, а ты жди отца, подъедете, убедишься, что никто не помер.
Отец знает куда. Лопоушка сдалась, Катерина заскочила в дом и выбежала оттуда с полиэтиленовым пакетом, огромным, словно они собирались на курорт дней на десять. Марк усмехнулся, кинул пакет в багажник своего, недавно подаренного отцом, авто и двинулся на озеро, поглядывая на довольную Катерину. Щёки девушки горели бордовым, как при температуре. - Жарко тебе? - он направил лопасти кондиционера прямо на лицо Кати. - Нормально. - Смотри...
– что «смотри»? Марк сам смотрел по большей части на Катю, а не на дорогу, благо та была просёлочная, никаких резких поворотов и перекрёстков не было. Катерина оглядела пустынный берег, в чёрных глазёнках не было испуга, скорее интерес.
–
Где мы? - На озере.
– На другом каком-то... - У нас одно озеро, Катерина, мы дальше по берегу проехали, тут чище, не люблю толпу.
– А, ладно. Конечно, ладно! -
Переодевайся, - Марк достал пакет Кати. - Тут хороший спуск, тебе понравится.
Самому Марку пришлось постоять у машины, в стороне, не думая о том, что девушка сейчас снимает свою невообразимо огромную футболку и надевает купальник. Интересно, какой он? Купальник оказался раздельным, ничего особенного, даже чашечки с поролончиком, при беглом взгляде не понять, своя грудь или эффект от посадки бюстгальтера, и трусики, хорошенько прикрывающие попу. Не кокетливые шортики, прикрывающие ягодицы до половины, а самые обыкновенные трусы на тётку лет пятидесяти, килограмм под сто весом. Видимо, у
Лопоушки был серьёзный комплекс в отношении дочери, хотя слыша её стоны за стеной, а порой и крики: «Боря, Боречка, сильней», и не подумаешь, что такая пуританка. Или дочку такой растит.
– Пошли, - небрежно махнул рукой, зайдя в воду до причинного места, потом, нырнув, проплыл, открывая глаза. Вода была зеленоватой, прозрачной, какой-то сказочной. Какое-то время он наслаждался прохладой, наблюдая краем глаза за Катей. Она медленно входила в воду, аккуратно проводя впереди ногой, потом второй, и разводя руками невидимые препятствия, а потом резко опустилась в воду, мгновенно, Марк даже сделал с перепуга пару широких махов руками в сторону берега, пока, с довольной улыбкой, Катерина не вынырнула, сплёвывая воду, которая текла по подбородку, шее и пряталась где-то под толщей изумрудной воды. Захотелось эту воду слизать с подбородка и губ. Он хотел, хотел сильно. Не особо веря себе. Что там хотеть-то? Вот так, всерьёз? Но хотел... даже двинуться было неудобно, южные широты настаивали на внимании.