Узелки
Шрифт:
Пачка тех, что я курила, стоила полтора доллара, но мне ещё нужно было добраться до противоположного конца города на маршрутке к месту моего нынешнего временного обиталища, любезно предоставленного мне тем самым «неплохим в принципе» человеком, который прибывал в мой благословенный город лишь через несколько дней. Стоимость проезда равнялась четверти одного зелёного портрета Вашингтона. Навыки езды на антиобщественном транспорте мною были давно утрачены, и посему я оттягивала несладкий момент возобновления забытых ощущений. Хотя торопиться мне, собственно говоря, было некуда, не к кому и незачем.
Присев
Некоторое время не пить я могла. Ещё дольше я могла не есть. Но вот не курить… Нет, может, я и могла не курить. Но НЕ ИМЕТЬ ВОЗМОЖНОСТИ!.. Эта мысль разрушала мои мозговые центры.
Предвкушение кошмара было прервано как раз тогда, когда в своих фантазиях я уже добралась до ближайших трамвайных остановок в поисках «бычков» размера King Size. Обдумывая методику наименее унизительного изъятия с поверхности заплёванного асфальта этих несметных сокровищ, я мысленно проклинала всю седьмую группу первого лечебного факультета, научившую меня когда-то курить. Заодно и свою гордыню, не позволявшую одолжить денег у покинувших меня приятелей и вечно недовольной мамочки. Уж лучше я унижусь перед дворниками, которые ранним утром будут сметать у меня перед носом вожделенные окурки. Они ещё и не такое видели. Дворник — он как перст судьбы. Апостол. Перед ним душой не покривишь. Может послать, может и вниманием одарить, а то и помощью. Захвачу блокнот — запишу пару апостольских афоризмов, сочно сдобренных идиоматическими сливками «великого и могучего». Или, может, выйти на охоту ночью? Подружиться с маргиналами? Возглавить коррумпированную фракцию бомжей, пользуясь неземным обаянием? Прошвырнуться по ресторанам, стреляя сигареты направо и налево у захмелевших полуVIP-ов?
От безумного полёта фантазии меня отвлёк чей-то голос. Потрясающе красивый шатен с нахальными бирюзовыми глазами сидел на корточках в двух шагах от меня: «Девушка! Закурить не найдётся?»
Так я не хохотала ещё никогда!
Кстати, мой последний, единственный и неповторимый муж, потрясающе нахальный и красивый шатен с пронзительными бирюзовыми глазами, всегда очень трепетно относится к вопросу наличия у меня сигарет и спиртного.
Дрова, соль, спички, мыло и тому подобные изумруды и мелирования — на твёрдом втором месте.
Я стала самой обычной счастливой женщиной. Мировой эфир обожает меня за искренность и весёлость, невзирая на то, что я исправно продолжаю засорять его никотиновой сажей.
Вы можете мне не верить, но в этой истории, если приглядеться, нет ни социальной, ни моральной, ни этической подоплёки. Одно только доброе и светлое жизнеутверждение.
Капля никотина убивает лошадь? Знаю. Зато смех продлевает жизнь! Много курите? Чаще смейтесь!
Камни
Тёплой южной ночью иду босиком по пахнущим детством камням. Каждое прикосновение передаёт через ступни миллионы ощущений. Чтобы выделить и описать каждое из них, понадобятся тысячи слов — тома бессмысленных диссертаций. План. Цели. Задачи. Обзор литературы. Данные собственных исследований. Группы обследования. Группы сравнения. Статистическая обработка. Выводы. Практические рекомендации.
«Методика получения правильных ощущений при хождении босиком по гальке средней фракции в ночное время».
Какие цели можно преследовать, анализируя прикосновения камней? Как, а главное, зачем нужно дифференцировать чувство единого? Единого целого с камнями. Со стихией. С шумом набегающих волн. С редким, подсвеченным портовыми огнями пробегом одинокого облака.
Нежное и в то же время жёсткое прикосновение округлых и не очень граней оставляет быстро проходящие вмятинки на ступнях или даже небольшие царапины. Заживая, они некоторое время будут напоминать о ночи близкого знакомства. Камни знакомились со мной. Я здоровалась с ними. Мы разговаривали.
Где-то мягко, даже жалобно, где-то властно, с нотками отеческих поучений говорили они. Ни один человек, даже в совершенстве владеющий своим голосом, не создаст такого многообразия модуляций, тембров и оттенков.
Спускаюсь немного ближе к кромке прибоя в полной темноте. Понятные прикосновения камней-сангвиников смешиваются с невнятной шершавостью холерика-песка.
Ещё ближе к прибою. Лёгкий тёплый ветер похож на топлёное молоко. Осколки ракушек-истеричек. Пена. Пузырьки-флегматики медленно ласкают ноги. Обволакивают, увлекают, шепчут. Уговаривают поднять глаза.
Бездна. В ней сияют звёзды. Бесконечно близкие. Если выбрать одну и долго смотреть на неё, увидишь, что звезда улыбается тебе.
Если смотреть на камень тысячу лет, то увидишь, что и он улыбается тебе.
Как ты улыбаешься падающему листу. Или радуешься попавшим на лицо брызгам прибоя. И тут же забываешь о них. Запомнив. Теперь они всегда с тобой.
Интересно, у камней есть календарь? Школы? Любовь? Обоняние? Осязание? Последнее точно есть — они касаются меня. И я чувствую. Я касаюсь их — они чувствуют. Это взаимообратно.
Камни смотрят на меня, идущую ночью по пустынному пляжу, и видят след колышущейся тени в нитевидной ауре мыслей. Даже не видят, а запоминают. Deja vu — ритм их жизни, не совпадающий с моим. Они увидят, когда меня в живых уже не будет. Может, в этом и есть раскрытие главной тайны всего — всё совпадает со всем, встречаясь в мире синхронизированных ритмов. Пока я жива, камни предвидят, и в этом заключается их восприятие меня сейчас. Предвидение как способ восприятия мира — вот что нас всех объединяет.
Мы предвидим полет чайки и круги на воде. Я предвижу эти камни в своём ненаставшем прошлом. Они — уже другую меня в их свершившемся будущем.
Я улыбаюсь, ощущая, как камни теснее прижались гладкими боками друг к другу и пытаются обогнать собственное предвидение меня. Но я для них лишь след неуловимой частицы в ускорителе. Они узнают обо мне лишь когда-то по следам энергии моего движения. Я для них миф. Я — Единорог.
Прощай, Одесса…