Ужас по соседству
Шрифт:
В тот день Злой Ведьме на заклание привели самую младшую из моих соседок – шестилетнюю девчушку, симпатичное рыжее солнышко. Я видела, что девочке страшно, это читалось по ее лицу, но она молчала, как и ее мать, которая потрепала ее по голове и машинально попросила быть умницей. А потом дверь в квартиру старушки захлопнулась.
Мне кажется, что она просто не ожидала подставы, и поэтому не заперла дверь. Все же уверилась, что она в этой песочнице сильнее всех… А я, посчитав до 50, наплевала на законы гостеприимства – зашла внутрь пыльной квартиры без стука.
Это не было логовом зверя, нет, скорее до обидного простой обычной однушкой, такой же, как
Она даже не пряталась – ей просто было не от кого прятаться. Ее маленькая жертва лежала на диване, все так же одетая в курточку и ботинки, но… Девочка явно была без сознания, как бы не хуже – она почти не дышала, ее глаза были закрыты, а лицо почему-то посинело так, как у человека, которому жестко не хватает воздуха. Сама хозяйка квартиры стояла над бессознательной девочкой, наклоняясь все ниже и ниже, и это тоже было жутко, потому что живой человек, особенно в ее возрасте, просто не может почти сложиться пополам с идеально прямыми ногами и корпусом. Старушка была похожа на идеальную кривую из учебников по геометрии, черным выделяющуюся на фоне обоев в цветочек.
Кажется, я издала какой-то звук, может даже закричала от ужаса, потому что старушка вдруг оторвалась от своего непонятного действия и повернулась ко мне. Я говорила, что боялась раньше? Я тогда еще не знала, что такое страх…
Потому что назвать то нечто, что повернулось ко мне, человеком у меня просто не повернулся бы язык. Потому что лица у этой твари не было вовсе. В обрамлении седых, спутанных волос на меня уставилась… воронка. Не знаю, как по-другому описать, правда. Кожистая, покрытая какими-то буграми воронка с розовой сердцевинкой, похожей на маленький язычок, в глубине. Ни глаз, ни носа, ничего из того, что должно быть на лице, не было и в помине. И эта штука явно как-то чувствовала меня, потому что остатки старухи – человеческие ее конечности – резво развернулись в мою сторону.
Знаете, есть такая теория, что в стрессовой ситуации у человека включается один из трех рефлексов – ступор, побег или удар. Как же я рада, что оказалась в числе последних… Если бы мой мозг участвовал в том кошмаре, я бы не писала об этом, меня бы вообще не было. Но… руки действовали сами, вперед головы.
Я попятилась в сторону и рукой нащупала что-то, вроде бы какую-то вазочку. А потом, когда тварь сделала свой бросок, воткнула эту вазочку четко в середину воронки, и держала там до тех пор, пока тварь не упала, затихнув. И потом не отпустила, навалившись всем телом, кроша бедную вазочку в труху и вдавливая осколки в жуткую пасть.
Страшнее пережитого было только то, что под моими руками воронка внезапно стала меняться на… лицо. Обычное, человеческое лицо той самой старушки – соседки, окровавленное и с разорванным по самые уши ртом. Но у меня хватило сил убедиться, что тварь точно не шевелится и больше не встанет, по крайней мере в ближайшее время. А когда это случилось, я схватила девочку и просто убежала, предварительно заперев дверь – на мое счастье, ключ валялся в прихожей.
Я не стала дожидаться развязки всей этой истории. Только вызвала скорую и передала им ребенка, а потом молнией собрала все свои вещи и свалила – вряд ли бы полиция, рано или поздно явившаяся на труп, оценила бы историю с тварью в теле беспомощной пожилой женщины.
Я не знаю, чем все закончилось для жильцов того дома. Квартиру продавала дистанционно, отсиживаясь под крылом у родителей, мебель и всякое неважное барахло оставила новым покупателям, новости старательно не отслеживала. Я не была уверена, что у меня получилось убить тварь.
Я уверена в том, что у меня НЕ получилось, теперь. Как я это выяснила? По грузчикам, доставляющим старую мебель в квартиру на первом этаже в доме моих родителей. И по седым волосам, мелькнувшим за захлопывающейся дверью. И пусть ЭТА старушка почти не похожа на ту, предыдущую, я уже заметила, как она подходит к жильцам моего дома, к моим родителям, просит их помочь ей, и как постепенно они теряют то, что люди называют волей.
Я понятия не имею, кто она такая и как с ней бороться. Но родителей я ей не отдам, пусть даже для этого мне придется сделать что-то совсем уже страшное. Вроде бы с темными тварями борются огнем, да?
Ужас по соседству
Реальность – это не то, что нам кажется, да? Как часто мы принимает за зло то, что этим злом вовсе не является, и как прощаем даже самое ужасное тем, кто нам приятен? Я вот никогда раньше не задумывался над такой несправедливостью. До того, как меня буквально носом ткнули в то, что я ничего не знаю про нашу реальность. И в людях не разбираюсь от слова «совсем».
Сколько себя помню, тот дом всегда стоял пустым. Такая мрачная громадина с наполовину отвалившимися ставнями, разрушенным фундаментом и трещинами по крыше, через которые давно уже облюбовал себе место под солнцем дикий плющ. Среди аккуратных сельских домиков он был как больной зуб – вроде и не мешает никому, но ноет, ноет, ноет, пачкая пасторальные пейзажи.
Как понимаете, место то было совсем нехорошее. Про дом ходила дурная слава, да такая, что даже лихие подростки никогда не решались забраться внутрь, хотя на ту же старую фабрику бегали регулярно. Поговаривали, что дом убивает каждого, кто зайдет внутрь не как хозяин, что духи и призраки по ночам выходят из окон в сад, что человек, рискнувший всем и ступивший на чужую территорию, окажется навеки проклят… Что из этого было правдой – так это то, что ни один мародер, все же рискнувший поглазеть на потенциальные богатства, обратно не вернулся. Но дело в магии или просто в разрушающемся фундаменте… Это был вопрос, ответов на который никто не пытался искать.
А теперь представьте наше общее деревенское удивление, когда в один из солнечных дней у дома появился хозяин! Прямо с утра к калитке подкатили грузовички, из них повыпрыгивали какие-то люди с мебелью и мастерками, и все завертелось. Из дома выносили мусор, латали крышу, собирали леса для укрепления стен… Мы даже стали подозревать, что новый хозяин дома – маг или около того, потому что не в человеческих силах было укрепить развалюху до состояния места, годного для проживания, за один единственный день. Ну, или повреждения были на самом деле меньше, чем нам всем казалось…
Но подозревать хмурого мужчину с вечно недовольным, мрачным лицом в колдовстве мы все равно не переставали. Только полный псих или маньяк-некромант мог позариться на нашу реликвию. Да и выглядел этот человек как тот, кто сначала шеи сворачивает, а потом спрашивает, зачем пришли. Взрослые – и те относились к чужаку с опаской, сводя все возможные контакты с ним до минимума и всячески показывая, что ему у нас не рады. Что уж говорить о нас, детях! Для нас новичок был как магнит – жуткий, интересный, будто бы одним своим видом требующий, чтобы мы непременно проследили за ним.