Ужас. Вдова Далила
Шрифт:
Секретарь продолжал:
— Не знаю, застанете ли вы его дома, но вот его адрес…
На мгновение у Коша появилась надежда, что речь идет не о нем, но тут Авио продиктовал:
— Улица де Дуэ, дом номер шестнадцать.
— Благодарю вас, простите за беспокойство.
— Не за что, до свидания…
— До свидания.
Кош понял, что разговор завершился… Короткий шипящий звук… потом ничего… Но он оставался на том же месте, скованный непонятным волнением. Лишь через несколько минут репортер пришел в себя. Не слыша в телефонной трубке больше ничего, кроме неясного гула,
Кош уже взялся за ручку двери, но остановился в нерешительности. А что, если кто-нибудь поджидает его за дверью, что, если его схватят?.. Мысли о собственной невиновности даже не приходили ему в голову. Кош думал только об одном: его скоро арестуют! Собственно говоря, он мог еще, рискуя быть осмеянным, во всем признаться. В худшем случае его ждали несколько дней тюремного заключения, в лучшем — строгий и неприятный выговор… Но Кош и этого не в силах был сделать. Он был совершенно обессилен, загипнотизирован одной неотступной мыслью: меня арестуют.
Эта мысль хоть и страшила его, но в то же время манила и влекла к себе с непонятной и грозной силой, страшной, как пропасть, над которой наклоняется путешественник, опасной, как страстный призыв сирен, увлекающий в бездну неопытных моряков. Наконец, он вышел. Никто не обратил на него внимания. Лишь служащий, сидевший за своей конторкой, обратился к нему:
— С вас за два разговора.
— Хорошо, — ответил Кош.
Репортер взял второй билетик. Он не стал возражать и настаивать на том, что даже не успел поговорить. Перед дверями на улицу на него вновь напало минутное сомнение: «А если бы я все же протелефонировал в „Свет“?»
Но он решил, что теперь уже все попытки избежать ареста будут бесполезны, и вышел на улицу, стараясь понять, что могло так быстро навести полицию на его след. В глубине души Кош был несколько пристыжен тем, что ему потребовалось так мало усилий, чтобы привлечь к себе внимание слуг закона.
Тем временем, отойдя от телефона, пристав прошел через небольшой зал, где собрались инспекторы. Один из них, сидя за столом, казался погруженным в какое-то важное дело.
— Скажите-ка, — обратился к нему пристав, — нельзя ли отложить на потом дело, которым вы заняты?
Тот улыбнулся:
— Оно не такое уж срочное… но чем скорее я это закончу, тем лучше… Я ищу по справочнику все улицы, названия которых начинаются с «de». Помните обрывки, которые мы нашли утром?.. Попробовать стоит…
— Ах, так вот какой ерундой вы заняты. Бросьте все это, возьмите экипаж и поезжайте справиться, дома ли Онэсим Кош. Его адрес: улица де Дуэ, дом шестнадцать.
— Улица де?.. — живо переспросил инспектор.
— Улица де Дуэ, дом шестнадцать… Вы не знаете, где она находится?
— Нет-нет, знаю, я не этому удивился. Слишком много совпадений. Дом номер шестнадцать, и потом, улица де…
Пристав, в свою очередь, вздрогнул: эта цифра, на которую он сначала не обратил внимания, показалась ему вдруг имеющей большое значение. Не ее ли он видел сегодня утром на куске конверта, найденном на бульваре Ланн? Он взглянул на инспектора, инспектор посмотрел на него, и оба простояли так несколько секунд, не решаясь сформулировать зародившиеся у них подозрения.
Утром пристав не придал никакого значения этой цифре и теперь не обратил бы внимания на довольно странное, в сущности, совпадение, если бы не инспектор. Поразмыслив, пристав решил не подавать вида, что разделяет мнение подчиненного.
— Оставим это, — сказал он, пожимая плечами. — Это верный способ сбиться с пути. Если мы начнем косо смотреть на всех людей, живущих в домах под номером шестнадцать…
— Так-то так, но все же странно… Я сейчас поеду…
Оставшись один, пристав принялся упрекать себя в том, что не он обнаружил этот клочок бумаги. Хотя он и теперь считал все это фантазией: возможно ли, что Кош замешан в этом деле? Да и стоит ли строить целые теории на простом совпадении цифр?
Но, как ни нелепо казалось ему это предположение, он не мог выбросить его из головы. Он ежеминутно возвращался к нему. Пристав взял папку с бумагами и начал просматривать их. Дойдя до конца первой страницы, он заметил, что, хотя медленно и внимательно прочел написанное, слова не оставили никакого отпечатка в его уме. Вместо них перед его мысленным взором вертелась цифра 16, потом рядом с ней появилось лицо Онэсима Коша, сначала туманное, но с каждой минутой становившееся все яснее и отчетливее.
Мало-помалу пристав начинал припоминать массу мелких подробностей, сопровождавших расследование. Сначала странное сообщение газеты «Свет» и то, что он так и не смог найти человека, рассказавшего о преступлении. Затем загадочные фразы Коша, его насмешливая и дерзкая манера держать себя, обнаружение следа на дорожке, его волнение в комнате, где произошло убийство. Все это в известной степени являлось уликами. Но, если журналист был каким-нибудь образом причастен к преступлению, как он мог проявить такую смелость?.. А между тем факты говорили сами за себя.
Пристав вдруг осознал, что не может продвинуться дальше в этом деле. Он не смел признаться себе, сколь его злило то, что не он первый додумался до мысли о причастности Коша к преступлению. Также приставу не удавалось понять причину поступков репортера. Во всяком случае через несколько минут все это выяснится; ничего не говоря Кошу о своих подозрениях, пристав даст репортеру почувствовать всю нелепость его поведения. Полицейский теперь не сомневался: Кош знает многое об этом убийстве. Трудность будет заключаться не в том, чтобы заставить репортера рассказать все, что ему известно, а в том, чтобы выведать, каким образом он это узнал. Не заявил ли ему Кош, что у прессы много способов получать информацию?..
Какие же это способы?.. Вот что необходимо было узнать, и, чтобы добиться этого, пристав решил ни перед чем не останавливаться. Дело приняло серьезный оборот, и лишь один Кош мог пролить свет на происходящее. К тому же дело должно было скоро перейти в руки судебного следователя, а приставу хотелось до тех пор вычислить преступника.
В полицейском участке раздался телефонный звонок:
— Кто говорит? — спросил он.
— Жавель, инспектор, вы отправили меня на улицу де Дуэ.