Ужас. Вдова Далила
Шрифт:
— Да, это верно, — пробормотал атлет. — Ее тогда и убить будет легче.
— Значит, решено? — спросил Зиг.
— Решено!
— Ты ангел! — воскликнул сыщик. — Поезжайте в гостиницу «Веселый Антуан», — приказал он кучеру.
— Нет, только не туда, — воспротивился атлет.
— Почему? Разве там плохо кормят?
— Нет, нет, у меня есть на это свои причины.
— Ты, вероятно, задолжал там?
— Нет, я никому ничего не задолжал.
— Так в чем же дело?
— Три дня назад я обедал там с ней, — вздохнув,
Зиг посмотрел на Пауля, но без всякого удивления. Сыщик обдумывал про себя, стоит ли везти его именно туда, куда он ходил со своей Линой.
— Мой милый друг, — обратился он к своему спутнику, — я уважаю чувства других, но бывают обстоятельства, когда я их не одобряю. Посуди сам, если ты все еще боготворишь свою неверную жену, то тебе должно быть приятно побывать там, где ты провел с ней столько веселых часов; если же ты ненавидишь и презираешь ее, то тогда тебе должно быть все равно, где бы ты ни находился.
— Я ненавижу ее! — воскликнул атлет.
— В таком случае едем в гостиницу «Веселый Антуан». Тем более что мы уже на месте.
— Ну, пойдем, — согласился Пауль со вздохом.
Протиснувшись в узкую дверь гостиницы, они стали подниматься по темной лестнице. На втором этаже Зиг распахнул еще одну дверь, и они оказались в небольшой комнате. Атлет, осмотрев ее, сказал:
— Эта та самая комната, я узнаю ее.
— Судьба всегда издевается над нами, — философски заметил Зиг.
Заказав шикарный по местным меркам завтрак, сыщик сел справа от Пауля. «Если этот урод за десертом не разболтает мне все свои тайны, — думал про себя Зиг, — то я буду не достоин звания полицейского агента. Что же это за не известное мне преступление?»
Когда принесли четыре дюжины устриц, сыщик Зиг сейчас же принялся за них. Читатель, вероятно, удивится, что в таком кабачке вдруг нашлись устрицы, но, тем не менее, так оно и было. Там подавали даже всевозможные деликатесы. Хозяин сам побывал в тюрьме и поэтому обзавелся особого рода посетителями, которые не жалеют денег и требуют самых изысканных и дорогих блюд. В этих грязных комнатах с оборванными обоями действительно можно было пообедать куда лучше, чем в роскошном ресторане. Атлет Пауль последовал примеру Зига: отчасти ему и правда хотелось есть, отчасти он старался сделать вид, будто позабыл о коварной изменнице-жене.
После женитьбы Пауль успел привыкнуть к таким трапезам, ведь избалованная и вкусившая роскоши Лина заставляла мужа разделять свои пристрастия.
— Теперь заказывай ты, — сказал Зиг, когда устрицы исчезли со стола. — Не стесняйся, казна за все платит.
— Ну, в таком случае, выпьем еще рюдесгеймера, — предложил великан, уже заметно оживившийся после первой бутылки белого вина.
— Мне все равно, можно и его, но я уверен, что ты заказываешь его не без задней мысли.
— Ты это о чем?
— Какое-нибудь воспоминание или что-нибудь в этом роде. Вероятно, когда вы здесь сидели в
— От тебя, брат ничего не скроешь, — проворчал атлет, наполняя свой стакан.
— Ты все еще любишь Зоннен-Лину? — спросил сыщик.
— Нет, я больше не люблю ее! — закричал великан и стукнул кулаком по столу.
От этого удара два стакана разбились вдребезги.
— Ах, не рассказывай мне сказки, — проговорил Зиг. — Невозможно за одну минуту разлюбить женщину, которую обожал.
— Обожал, боготворил! — тяжело вздохнул гигант. — А она, похоже, не любила меня.
— Так всегда бывает, — продолжал философствовать сыщик.
— Если бы ты знал, что эта женщина значила для меня.
— Знаю, все они одинаковы. И чем безразличнее она относится к тебе, тем больше ты ее любишь, не так ли?
— Да, но я не хочу больше об этом, а то слишком много всего наговорю, — произнес Пауль, залпом махнув стакан вина.
«Хорошо, что я это понимаю, — подумал Зиг. — После завтрака мы к этому еще вернемся».
— Ну, что же ты не ешь? Может случиться так, что тебе еще очень долго не придется так хорошо завтракать, — обратился он к атлету.
— Почему это? — спросил Пауль, поднимая голову.
— Что значит почему? Ведь ты и сам знаешь, что казна не угощает рюдесгеймером в тюрьмах.
— Знаю, но может, я больше не желаю поступать на иждивение казны, — сказал Пауль, глядя сыщику прямо в глаза.
— Вот как? — ответил тот спокойно. — Но, кажется, сегодня утром я имел удовольствие арестовать тебя.
— Верно! Но кто же помешает мне уйти, когда я позавтракаю?
— Я!
— Ты? — рассмеялся великан. — Посмотри на меня!
Он встал и головой чуть не коснулся потолка.
— Ну, — сказал Зиг, изучив его как следует через пенсне, — ты действительно красивый мужчина. Это я всегда знал, но с твоей стороны как-то неделикатно подчеркивать свои преимущества в моем присутствии.
— А ты видел мои плечи? — продолжал атлет, с удовольствием рассматривая себя в зеркало, висевшее за Зигом. — После завтрака, — добавил Пауль, присаживаясь, — я могу прихлопнуть тебя, и ты не успеешь и пикнуть. Я брошу тебя под стол и спокойно вернусь к своим делам.
— Конечно, — признал Зиг, — все это очень легко сделать, но…
— Но что?
— Во-первых, ты даже не сможешь дотронуться до меня.
— Какие глупости!
— Вовсе нет! — И Зиг, вынув из кармана револьвер, спросил:
— Узнаешь?
— Да ведь это мой револьвер!
— Совершенно верно. Ты забыл про него в порыве отчаяния, и поэтому я прихватил его с собой. Если бы в твое отсутствие у тебя произвели обыск, то оружие скомпрометировало бы тебя, вот я и захотел избавить тебя от этой неприятности… Но что бы нам попросить на десерт? — любезно продолжал он. — Может, кусок рокфора и мокко с коньяком? Ты ничего не имеешь против?