Ужас
Шрифт:
Звук его голоса, до сих пор действовал на нее гипнотически, от чего Вэл чувствовала глубокое унижением, не способная противостоять ему. Она могла представить себе эту снисходительную улыбку, скользящую по его лицу, и его глаза, которые могли меняться от спокойных до непокорных, в зависимости от освещения. Вэл задумалась, какого оттенка они сейчас. «Темные, — решила она, — такие темные, что нет никакой надежды измерить глубину...»
Не тогда, когда ты уже наполовину утонула.
— Какой урок?
— Что ты не можешь обыграть меня.
— Урок
— Я так не думаю.
— Тогда почему? Если ты так сильно презираешь меня, если ты так одержим желанием уничтожить меня, тогда почему ты поцеловал меня? Что за экстравагантное шоу?
— Шоу, — повторил он. — Это то, о чем ты думаешь, Вэл? Какой-то пустяк, который я устроил, чтобы развлечься?
— С тобой это всегда игра.
— Во всех смыслах этого слова. — Теперь в его голосе слышалось рычание, и она вздрогнула от его тона. Горький, как полынь, смертоносный, как болиголов. Он говорил так, словно намекал, что во всем виновата она.
— Я ничего тебе не сделала, — возмутилась Вэл, перестав бояться или смущаться, она тоже начала злиться. Кто он такой, чтобы обвинять после того, как толкнул, угрожал, запер ее? После того, как разрушил ее жизнь, предал доверие и разбил сердце?
Он не имел права. Никого.
Гэвин убрал руку с ее талии, как раздраженный кот, отбрасывающий игрушку, которую презирает.
— Ты действительно в это веришь? — спросил он, и, хотя его голос был спокойным, даже приветливым, она почувствовала, как его рука на ее запястье напряглась, как будто он думал, что она убежит. — По-моему, ты много чего сделала. Думаю, ты точно знаешь, что ты...
Его голос, который неуклонно повышался, оборвался. «Он совершил ошибку», — поняла Вэл. Повысив голос, он позволил бесстрастной маске соскользнуть, выдав свое настоящее лицо.
— Что? — прошептала она, дрожа.
— Не важно. Итак, ты считаешь себя невиновной, трагической жертвой обстоятельств. Делает ли это меня бессердечным злодеем? Полагаю, мне не следует удивляться. Мы всегда очерняем то, чего не понимаем. Plus ca change, plus c'est la m^eme chose. [[Ничто не ново под луной]] Не так ли, Валериэн?
— Я... я не знаю.
— Нет, еще нет. Но узнаешь. Ты узнаешь.
А потом они побежали, мчась по темным коридорам с головокружительной скоростью. Вэл почувствовала, как страх взорвался внутри нее, когда сухой, холодный воздух хлестнул по лицу. Хотя она была прирожденной бегуньей, приходилось прикладывать усилия, чтобы не отстать. Она была так напугана — боялась, что он потащит ее вниз по лестнице или втолкнет прямо в стену.
«Пожалуйста, пожалуйста, не позволяй ему причинить мне боль».
Пол исчез у нее из-под ног, и она закричала, но только для того, чтобы приземлиться с тяжелым стуком, который, казалось, сотряс стены дома. Как раз в тот момент, когда она подумала, что ее сейчас стошнит, или она упадет в обморок, или и то и другое вместе, он остановился.
Дрожащей
Дверь.
Он подвел ее к двери.
Почти прямо в дверь.
Чистый, немой шок окутал ее, как туман. Она упала на колени, когда ее ноги подкосились, и обхватила живот.
— Ты… — «Ты мог убить меня», — вот что она почти сказала, пока не поняла, что рука, сжимавшая ее руку, исчезла.
В любом случае, не было ничего, чего бы он уже не знал.
Глава 10
«Дикая игра»
В шахматах чрезвычайно рискованная игра.
Одетые в черное и белое молодые люди неуклюже вошли в комнату, ожидая хозяина дома, и у Лизы возникло неприятное ощущение, что она вернулась в начальную школу, скоро получит выговор от учителя. Джеймс подошел к буфету, чтобы налить себе выпить, несомненно, желая, чтобы там был алкоголь. Последовала короткая схватка за стулья.
Она обнаружила, что сидит в стороне, на краю, рядом с крупным мальчиком из белой команды. Джеймс сидел через три места, между Блейком и Чарли. Джейсон сел по другую сторону от Брента, пытаясь поймать ее взгляд. Поскольку стулья были расставлены в форме буквы U, она могла легко игнорировать его, особенно учитывая, что ее друзья оказались прямо на против.
Блейк смотрел на нее с недоумением сквозь очки. Она выгнула бровь в ответ, прежде чем обратить свое внимание на Джеймса, который угрюмо уставился на стену, словно пытаясь прожечь дыры в штукатурке. Предаваясь очередному припадку гнева, он так крепко сжимал свой пластиковый стакан, что тот время от времени протестующе скрипел. И как только Джеймс впадал в дурное настроение, его уже было сложно успокоить.
Вэл иногда это удавалось. Редко. Но Вэл здесь нет. И ГМ тоже. «Интересно, есть ли в этом какая-то связь», — лениво подумала Лиза. Даже если ее и нет, Джеймс достаточно не уверен в себе, чтобы вообразить, что она существует.
— Джеймс! — Он, казалось, не слышал. Или, может быть, игнорировал ее. Мудак. Чарли бросила на нее свирепый взгляд. — Джеймс!
Джеймс вздрогнул.
— Что? — Если он и игнорировал ее, то хорошо это скрывал.
— Где Вэл?
Его лицо превратилось в угрюмую гримасу. Он пожал плечами.
— Ты не знаешь?
Как он мог не знать? Что еще более важно, почему он не знал? Джеймс лучше, чем кто-либо другой, понимал, насколько взвинченной была Вэл. Заблудиться в темном и пыльном особняке — не самая лучшая ситуация для человека так сильно переживающего по любому поводу.
«И почему, — подумала она, — он сидит так близко к Чарли?» Его брюки почти касались ее ноги.
— Я ей не сторож.
«Вижу».
— Значит, ты ее не нашел, — проговорила она, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно.