Ужасы
Шрифт:
Вот так. Словно извиняясь, Джексон сконфуженно взглянул на Диаманту и с изумлением увидел, что ее глаза увлажнились от слез.
Сэм сжала руку сестры.
— Я так рада за тебя, — сказала Шиншилла, а Диаманта в ответ благодарно кивнула.
Джексон смотрел на них и изо всех сил старался, чтоб лицо не выдало его. Господи! Все три. Прекрасные. Сексуальные. И такие же чокнутые, как и их сумасшедший папаша! Джексон вновь перевел взгляд на завещание.
— "Моей обожаемой Сэм, — продолжал он, — я оставляю день седьмого сентября тысяча девятьсот шестьдесят третьего года таким, каким он был в Нью-Брайтоне, в Англии, между двумя и пятью часами пополудни. Также я дарую ей в полное
Сэм казалась столь же восхищенной своей частью наследства, как Диаманта — своей, и все еще тихонько шептала свои прилагательные, когда Джексон обратился к "Пункту третьему".
— "Моей дорогой Шиншилле я завещаю следующую мелодию…"
Тут Джексон замялся. За одним-единственным предложением вверху страницы следовали написанные от руки ноты — восемь тактов. И все.
— Боюсь, что ноты я прочесть не смогу, — сказал Джексон и неуверенно протянул страницу Шиншилле. Та с нетерпением взяла ее и поднесла к лицу, словно желая почувствовать запах. Нет, даже больше того. Казалось, девушка фактически дышит ею. Затем Шиншилла позволила сестрам взглянуть на страничку с нотами.
— Сколь великодушно! — воскликнула Сэм, и в ее явном восхищении не было и намека на зависть.
— Вы… Вам известна мелодия? — спросил Джексон, чувствуя себя полным идиотом.
Шиншилла кивнула.
— Это итальянская музыка, — сказала она. — В песне поется об Арлекине, который пришел на берег огромного Соленого озера и сжег все еще бьющееся сердце погибшей возлюбленной.
Ее слова произвели впечатление, и на какое-то время повисло молчание, но тут Диаманта презрительно фыркнула.
— Вовсе нет, — Отчеканила она. — Эту мелодию сочинил на папином пианино тот ужасный коротышка из Сидар-Рапидз. [37] Это был рекламный куплет. Для продукции. Метамуцила или чего-то в этом роде.
— Диаманта, ты такая чертовски педантичная, — ответила Шиншилла. — Да я вообще не уверена, что ты моя сестра. Действительно, сомневаюсь в этом.
Шиншилла положила лист обратно на стол Джексона и посмотрела на него.
— Благодарим вас за то, что нашли время встретиться с нами, мистер Джексон, — сказала она. — На этом все?
37
Сидар-Рапидз — город в штате Айова, США.
Джексон и рад был бы покончить с этим делом, но все-таки на секунду замялся:
— Мм… Нет, не совсем. Вопрос несколько щекотливый… — Он опустил взгляд на последнюю страницу завещания. — Я просто зачту последний "Пункт", хорошо?
— Будьте так любезны, — подбодрила его Сэм.
Джексон прочистил горло:
— "За оказанные услуги я завещаю Айзеку Джексону подарок, который передадут ему в указанном моими дочерьми месте в надлежащее время".
На мгновение повисла тишина. Шиншилла и Сэм обменялись взглядами, затем первая вновь взглянула на Джексона.
— О да. Да, — подтвердила она. — Мы поняли. Я с вами свяжусь.
Казалось, ее настроение безнадежно испорчено давешним разногласием с Диамантой. Не то чтобы она выглядела грустной или раздраженной, вовсе нет. Скорее растерянной. Она встала и жестом велела сестрам сделать то же.
Джексон тоже поднялся, собрал все листы завещания Анзаллара и сложил в папку. Сэм пожала ему
— Формально страница с нотами мелодии является вашим наследством. Вашей физической собственностью. Если вы позволите мне отснять копию для документов, то вы сможете забрать ее прямо сейчас.
— Незачем.
— Хорошо. Как скажете. Между прочим, хочу обратить ваше внимание на то, что коль скоро ваша сестра права, то вы являетесь обладательницей лишь листа бумаги. С мелодией вы ничего сделать не можете. В коммерческом плане, я хочу сказать. Авторское право принадлежит композитору или его издателю.
Шиншилла мягко улыбнулась Джексону.
— Вы неправильно поняли, — проговорила она. — Отец не оставлял мне авторских прав. А также не оставлял этот лист бумаги. Он дал мне саму мелодию.
Девушка наклонилась к нему и шепнула на ухо:
— И с ее помощью я смогу отомкнуть мир.
Джексон сбросил скорость своей "мазерати" до семидесяти миль в час и перешел на круиз-контроль. Дорога была настолько прямой и пустынной, что можно было запросто разложить на руле "Тайме" или заняться решением кроссворда, но Джексон все-таки не поддался искушению. Вместо этого он пощелкал каналами радио и нашел музыку, которую помнил со школьной скамьи, откинулся на сиденье и разрешил Тому Пети объяснить ему, как американских девочек взращивают на обещаниях.
На западе садилось солнце. Джексон приглушил радио и приоткрыл окна, чтобы впустить душистый вечерний ветерок. Счетчик показывал, что после поворота на местное шоссе он уже проехал тринадцать миль. Должно быть, осталось недалеко.
Звонка от Шиншиллы или ее сестер он не ожидал и о неведомом подарке вовсе не думал. Да и что это мог быть за дар такой? Права на все острые углы, найденные в учебниках по геометрии 1921–1934 годов издания? Долевое владение зеленым цветом? Нет уж, увольте.
Но спустя несколько дней после их первой встречи Шиншилла все-таки позвонила. Голос девушки оказался весьма сердечным и манящим, и, пока она говорила, Джексон поймал себя на том, что беспокоит его следующий вопрос: есть ли вероятность того, что подарок, который она собирается ему преподнести, подразумевает ее саму, гибкую и обнаженную? Он был уже немолод, и многие желания уже утратили свою власть над ним, но тем не менее он обнаружил, что встретиться уже согласился и торопливо записывает точные координаты и инструкции, как добраться до места.
И вот он здесь. Посреди дороги. Словно нашпигованный гормонами школяр, теряющий голову от поцелуя или шепота на ушко.
А ему-то казалось, что он хорошо знает этот участок шоссе! Но Джексон уже давно миновал ряды волноломов и гипермаркетов, которые, по идее, должны были доходить тут до слияния с хайвэем, но теперь по обе стороны дороги простирались только луга, окрашенные в багряные тона последними лучами солнца, только что опустившегося за далекие западные холмы.
Мимо пронесся черный лимузин, спешащий поскорее добраться до цивилизации. В зеркало обзора Джексон смотрел, как уменьшаются и исчезают яркие точки красных огоньков его задних габаритных фонарей, и тут осознал, что это одна-единственная машина, встретившаяся ему за несколько минут, причем на обоих направлениях дороги. Еще он почувствовал, что, как только солнце село, задувающий в окна ветерок стал значительно холоднее. Пока включать печку нужды не было, но Джексон закрыл все окна и в очередной раз задался вопросом: а что, собственно, он тут делает?