Ужин вдвоём
Шрифт:
— Да нет. В общем, нет. Ничего особенного. Волноваться не о чем.
— А я волнуюсь.
— Не надо. К концу недели у тебя и без меня появится достаточно поводов для волнений. Слушай, теперь тебе, наверно, на переговоры придется надевать костюмы от лучших дизайнеров?
— Немножко «Прады» никому еще не мешало.
— А мне придется звонить твоей секретарше и договариваться об ужине?
— Очень может быть.
— А ты не будешь стыдиться своего бедного мужа — Доктора Разбитых Сердец?
— Ни за что!
Мы болтаем
Обед
Все утро я работал, как проклятый, и к часу дня почти со всеми делами разобрался. Интервью со шведами прошло без сучка без задоринки — главным образом потому, что оно совсем непохоже на то, что я привык делать в «Громком звуке». Никаких томительных биографических изысканий. Говорим только о самом важном — когда и с кем в первый раз поцеловались, какого размера трусики носят, а на закуску — кое-какие подробности о Швеции, которых наши читательницы, скорее всего, не знают.
— Пойду-ка перекушу, — говорю я Фрэн. — Не хочешь со мной?
— Хотела бы, да не могу, — отвечает она. — Уже пообещала Элли, что на обед пойду с ней.
Элли, удивительно привлекательная девушка шести футов росту, заведует в «Крутой девчонке» отделом моды и красоты.
— У нее деловой обед с представителями какой-то косметической фирмы, и ей нужна моральная поддержка. Мы пойдем в шикарный ресторан, послушаем, какую замечательную косметику нам предлагают рекламировать, покиваем с умным видом, а потом упьемся в стельку! — И, прыснув, добавляет: — Вот на какие жертвы приходится идти во имя любимого дела!
— Значит, жареного цыпленка, бутылочку «Снэпл» и пакетик чипсов в моей компании ты готова променять на пьянку в шикарном ресторане? — смеясь, спрашиваю я. — Что ж, ты об этом пожалеешь!
Фрэн роется в сумочке и протягивает мне бумажку в один фунт.
— Это еще зачем?
— Купишь «Снэпл» и на мою долю.
Прогулка
Выйдя на улицу, обнаруживаю, что идет дождь. Но все равно вытаскиваю плеер, надеваю наушники и включаю «Любовь убьет нас» в версии «SWANS». Сегодня с утра мне захотелось послушать ретро, и, порывшись у себя на полках, я нашел старый сборник, который слушал еще студентом. Я столько раз его слушал, что знаю наизусть. После Свана идет «Безумие» «Динозавра-младшего», а затем знаменитая композиция «Public Enemy» «Враг Общества № 1».
Я иду по Тоттнем-Корт-роуд к закусочной, где обычно покупаю себе сандвичи, и в голове у меня — блаженная
Куда?
Мы стоим, уставившись друг на друга, словно громом пораженные. Сомнений нет: это та самая девочка. На ней черный плащик, синий форменный джемпер с треугольным вырезом, такая же юбка до колен и бело-голубой полосатый галстук. Кудряшки забраны назад, как на фотографии, на нежной смуглой коже — ни прыщика, на переносице проступают едва заметные веснушки. Темно-карие глаза, не мигая, смотрят на меня. В лице у нее еще заметно хрупкое очарование детства; хоть она и закусывает губу, отчего рот кажется кривоватым, чувствуется, что еще два или три года — и она разобьет немало мужских сердец. Вот о чем я думаю в те двадцать-тридцать секунд, что мы стоим и пялимся друг на друга посреди Тоттнем-Корт-роуд.
— Дейв Хардинг? — спрашивает она наконец. — Вы Дейв Хардинг?
Я молчу. Черт возьми, говорю я себе, я ведь этого не планировал. В ближайшие полчаса я рассчитывал спокойно дойти до закусочной, купить себе сандвич, вернуться в офис, пообедать и снова приняться за работу. Я не готов к этой встрече, потому что не успел все хорошенько обдумать.
— Извините, — говорит она, по-прежнему не отводя глаз. — Мне не следовало приходить, да? Вы ведь сейчас работаете. Надо было подождать, пока вы перезвоните, как обещали. Я просто никак не могла дождаться…
Кажется, она сейчас заплачет. Боже, только не это!
— Все в порядке, — мягко говорю я ей. — Честное слово. Не беспокойся. Я очень рад, что ты пришла… Никола… Никки… Никола… Ты какое имя предпочитаешь?
— Никола, — отвечает она. — Мама иногда называет меня Никки, но мне больше нравится Никола.
— Что ж, Никола, — говорю я, вдруг сообразив, что мы торчим посреди тротуара, — давай-ка для начала отойдем в сторонку. — Я указываю на подъезд какого-то магазина: у дверей, под козырьком, с десяток людей спасается от дождя. — Пойдем туда?
Никола кивает и идет следом. Мы пристраиваемся к толпе с краю и смотрим больше на дождь, чем друг на друга.
— У тебя сегодня свободный день? — спрашиваю я.
Она мотает головой.
— Прогуливаешь, значит?
Она кивает.
Я смеюсь, надеясь ее приободрить.
— Я в твоем возрасте тоже иногда прогуливал. Просто чтобы попробовать, каково это — сбежать с урока. А вообще-то учиться мне нравилось.
Она молчит.
— Как ты меня разыскала? — спрашиваю я.