Узник «Черной Луны»
Шрифт:
Как только меня передумали казнить, я снова стал все время думать о Леночке. Интересная психология: когда готовишься в мир иной, все чувства к женщине ослабевают и становятся блеклыми и никчемными, как тонкие ледяные корочки на лужах. Одухотворяешься встречей с господом. Но только это свидание отодвигается на какой-то срок, тут же извилистые, вертлявые мысли о женщинах незаметно для самого внедряются в твои мозги. Интересно, а на том свете можно было бы встретиться с Леночкой, и вообще, как происходит любовь на небесах, не в общем смысле, а в интимном, если ты, например, представляешь собой что-то духо-газообразное? Я представляю это
А вечером появился наглый Боря, не знаю, как он там охраняет президента, если шастает по всему Приднестровью на двух «Волгах». За ним на трех машинах прикатил Хоменко, похоже, они настырно пасут друг друга. Вслед за комбатом вылезли из машины знакомые гуманисты: Желтоус и Глухонемой. Завидя меня, оба однообразно ощерились. А вот Хоменко и наглый Боря сделали вид, что меня нет. Я тоже сделал вид, что их нет, а гуманистам приветственно помахал рукой: мол, как же, как же, помню! Тут начался такой спектакль, что наша окопная публика прямо-таки закачалась. Комбат сцепился с главохром Борисом. Ему очень не понравилось, что президентский прихвостень шастает в его боевых порядках. На что Боря надменно отлаял в том духе, что нечего волочиться за его машинами и что у него есть спецдача от самого президента. Комбат расхохотался, а народ ринулся толпой на свалившееся зрелище. Хоменко цыкнул, все тут же построились, будто об этом только и мечтали, и любовались зрелищем уже по стойке «смирно». Любит военный брат позабавиться в строю. Потом комбат отвернулся задом к президентскому представителю и толкнул короткую зажигательную речь о ратной бодрости и боевой настороженности. В своей запальчивости сейчас он был похож на латиноамериканского революционера. Что-то вроде пламенного товарища Че.
Затем, приостыв, он слабо махнул кистью руки, и мы приученно расползлись. Мне же комбат кивнул и повел за угол дома. Ничего хорошего это не предвещало.
– Этому хрену моржовому давно надо наступить на яйца! – без вступления сообщил мне Хоменко, и я попытался представить это образно. – Обнаглел – дальше некуда. Он думает, что под крылышком президента можно творить что захочет. Но с Хоменко такие вещи не проходят. Я ему шею сверну… Значит, смотри, сегодня не пить. И вообще, на позициях не пить! Ночью будет дело…
Тут я заметил Лену, она шла с незнакомым мне мужиком, одета была в куртку, на плече висела сумка. Они подошли к одной из «Волг», на которых приехали люди Бориса. Лена оглянулась, рассеянно посмотрела на меня, чуть махнула рукой, села на заднее сиденье. Машина тут же развернулась и уехала. Борис – я заметил – даже не посмотрел в ту сторону.
– Ты слушаешь меня? – сердито спросил Хоменко.
– Ленка куда-то уехала, – сказал я.
Комбат посмотрел вслед машине:
– Нечего ей здесь делать…
– Даже не попрощалась…
– Так, Володя, слушай меня. Ты честный парень, поэтому я решил, что тебе можно доверять секреты. Мои люди в аппарате президента информируют меня обо всем, в том числе и о всех махинациях этого ублюдка. – Он кивнул в сторону Бориса. Тот продолжал стоять в кругу своих помощников, были видны струйки дыма над их головами, но о чем шла речь, не разберешь. – Сейчас я узнал про тайную аферу с грузом комплектующих деталей для «Уралов». Надеюсь, тебе не надо объяснять, где используется эта машина? Груз повезут через Рыбницу – и далее на тот берег. С документами не подкопаешься. Самое главное – зацапать их на переправе. Вместе со своим корешом заляжешь в засаде – вы должны будете остановить машину, желательно без выстрелов и, естественно, без жертв. Поэтому я и решил поручить это дело тебе и твоему другу. Как только вы остановите машину, сработает группа прикрытия. А потом устроим показательный процесс, расколем всех голубчиков – и твой любимчик Боря всплывет, как дерьмо из утопленника.
От сравнения меня передернуло.
– Кстати, очень странно, что твоя знакомая девушка поехала так опрометчиво с тем уродом. Этот подлец еще почище ублюдка Бориса.
– Что же вы мне сразу не сказали? – резко спросил я.
– Это не мое дело. Никто ее насильно не волок. – Он, не мигая, посмотрел мне в глаза, но в их стылом блеске я ничего не понял. Душа – как свинцовая завеса. «Да, – подумал я, – много же народу надо порешить, чтобы один только взгляд имел такую холодную, пригибающую силу».
…Если выживу, может, после Приднестровья поеду еще на какую-нибудь крупную заваруху, войду во вкус – и тогда мои глаза уж точно станут как у Хоменко. Но вряд ли такие нравятся женщинам. А мне хотелось нравиться. Но вот почему удрала Леночка? Может, есть уже в моих глазах что-то сатанинское, нехорошее, маниакальное? До героя мне далеко. Хотя что есть крупный герой военных действий? Удачливый убивец. Тут столько войн развелось, что не знаешь, где и когда она священная. Прости, господи, за пацифизм! Воюю и верую, за мою тайную ересь когда-нибудь, если прознают, выпорют с оттягом кнутами бородатые казачины. Любо – и поделом!
Короче, за дело! Дождались, пока главохр со своими отчалил – покатили они явно в Бендеры. Мы с комбатом засели в комнатухе с мешками на окнах, настроились на волну охраны и очень скоро услышали гнусавый голос Бориса. Он пару раз ругнулся матерно, потом сказал: «Передай Федулу, что работаем по плану номер раз!»
– Понял? – ткнул меня в бок Хоменко. – Запланировал, сукин сын. Сейчас ему перепланируем. – И он довольно потер ручищи. – Вот этих и надо взять. Сволочи, народ кровь проливает, а они втихаря на Кишинев работают. Запчасти для «Уралов»! Ты хоть, Раевский, понимаешь, что это машины военного назначения, они против нас воевать будут?
– Понимаю.
Он снял фуражку, вытер пот ладонью.
– Поедете на двух «жигуленках», чтобы не привлекать внимания. Они уже в пути, на «ЗИЛе», обгоните их, место для засады выберешь сам. – Хоменко подошел к карте, висевшей на стене, и показал мост, по которому поедет машина. – Взять их вы должны на том берегу… С богом! – Он обнял меня и подтолкнул. – Давай. Да, и еще. Пусть группа прикрытия остается на нашем берегу. Как только вы остановите машину, они тут же подъезжают.
– Какой номер грузовика? – опомнился я.
– «36-82».
Ваня уже дожидался меня в полной экипировке, и еще четыре человека были в машине. Мы сели в первую, водитель, молодой парнишка из недавнего пополнения, тут же тронулся с места.
– Давай, прижми! – сказал я ему строго. – А то опоздаем – и Хоменко тебя непременно расстреляет.
Мое предупреждение не понравилось водителю, но гнал он как угорелый. Я рассказал Корытову нашу задачу, он повеселел, потому как у него, по его словам, давно чесались руки и давно хотелось кому-нибудь дать в морду. Я его понимал, это желание было производным от чувства его глубокой любви ко мне, обостренной последними событиями.