Узоры на коже
Шрифт:
— А тату я себе всё-таки сделаю. И ни ты, ни мой зануда-супружник не помешаете!
Она снова стучит по столу кулаком и переворачивает бокал. Хорошо, что вина в нём оставалось на донышке, и на скатерть пролилось всего несколько капель. Хотя какая уже разница?
В итоге кое-как, но всё-таки удаётся увести её из ресторана. Ася поёт песни, пока я ищу в сумке телефон, чтобы вызвать такси. Когда она пьяна, её музыкальный репертуар состоит из русских народных песен. Когда очень — из бессмертных творений группы «Ленинград».
«Ты баба-бомба, ты баба-бомба!» — вопит Аська
Да где же этот чёртов телефон?! Почему его вечно нет, когда так нужен? Нас же сейчас в райотдел загребут, что вообще никоим образом не входит в мои планы. Единственное, что сейчас хочу: попасть домой, принять душ и завалиться в кровать, чтобы ни одна зараза даже не вздумала меня тревожить суток так трое подряд. Но когда такое бывало, чтобы всё случалось так, как мне хочется?
— Девушки, вон там стоянка такси.
Охранник ресторана — интеллигентного вида мужчина лет сорока с благородной проседью в тёмных волосах материализуется рядом и указывает рукой на скопище автомобилей всех мастей чуть поодаль. Улыбаюсь ему, надеюсь, тепло и волоку выпивоху к цели. Главное, быстрее домой её доставить, пока в неприятности не вляпались. Хорошо хоть сама почти трезвая, а то было бы ещё то приключение.
Аська выше меня на голову и значительно корпулентнее. Нет, она не баба-гренадёр, просто я мелкая, что тот подросток, поэтому еле дотаскиваю доморощенную певицу, перешедшую уже на матерные частушки, к первому, попавшемуся на пути, автомобилю. Сейчас нет ни малейшего желания выбирать машину повышенной комфортности, потому что во мне живёт лишь одно желание: быстрее убраться отсюда.
— Куда ехать будем? — спрашивает молодой таксист, тощий парнишка лет двадцати с острым кадыком, прыгающим вверх-вниз при каждом слове.
— В бар «Астория», — восклицает Аська, взмахивает руками и чуть не падает на асфальт, теряя хрупкое равновесие.
Успеваю схватить её в шаге от бесславной пикировки носом в землю и говорю усмехающемуся парнишке:
— Садовый проспект двенадцать, пожалуйста.
Тот уже в голос хохочет, когда Ася, уперевшись руками в крышу автомобиля, делает всё, чтобы я её не смогла затащить внутрь. Вот же неугомонное создание!
— Давайте, помогу. — Парень аккуратно отодвигает меня в сторону и делает едва уловимую глазом подсечку. Ася охает, приседает, и таксист ловким движением заталкивает её в салон. — Ну, вот и всё, присаживайтесь.
Лезу следом, про себя удивляясь, откуда этот дрыщеватый вьюнош знает подобные приёмы. Наверное, каратист. Или просто внешность обманчива. Пока размышляю, таксист захлопывает дверцу, резво оббегает свою колымагу и садится за руль. Несколько секунд и автомобиль трогается с места.
Аська навалилась на моё плечо всем своим весом и сопит мне в ухо. Песен больше не поёт и на том спасибо. Смотрю в окно на ночной город, утопающий в свете фонарей и сиянии многочисленных рекламных вывесок. Я люблю наш город — шумный, большой, никогда не засыпающий. Вот никогда бы не смогла жить в деревне — моей кипучей энергии нужно давать выход.
Аська,
Вдруг Аська подскакивает на месте, ошалело оглядывается по сторонам и, заметив, что мы в машине, а я никуда не делась, улыбается и успокаивается.
— Долго мы уже едем? — спрашивает охрипшим голосом.
— Минут десять. Не дёргайся, я скажу, когда домой приедем. Только не вырубайся, хорошо?
— Постараюсь, — она вертит головой, рассматривая мелькающие за окном виды и снующих туда-сюда людей.
Машина тормозит на оживлённом перекрёстке, и таксист терпеливо ожидает, когда поток праздношатающихся горожан освободит путь. Светофор вяло мигает, призывая пешеходов быть осторожнее. Неожиданно Аська издаёт какой-то булькающий звук, потом выкрикивает что-то нечленораздельное, но явно радостное и распахивает дверцу со своей стороны.
Твою мать, знала же, что за ней нужен глаз да глаз!
— У вас что, обе двери открываются?! — ору таксисту, когда подруга буквально вываливается на дорогу, завидев что-то вдалеке. — Ася, твою дивизию, куда ты?
Но она не реагирует на мои слова и прёт буром. Отпускаю край блузки, за который пыталась её удержать, впрочем, тщетно. Если Анастасия что-то удумала, голая останется, но своего добьётся.
Таксист что-то блеет, пытается объяснить, почему в его машине не зафиксирована одна из дверей, но мне некогда его слушать.
— Сколько? — спрашиваю, не переставая следить за бегущей куда-то Асей. Главное, сейчас не упустить её из виду, потому что неизвестно, куда её занесёт расшалившееся воображение. Таким макаром она может и до соседней области добежать, и до границы.
— Пятьсот.
Достаю из кошелька пятисотку и бросаю парнишке. Нет времени вести долгие разговоры, потому что дорога каждая секунда. Я слишком хорошо знаю свою лучшую подругу, поэтому нужно торопиться.
Выпрыгиваю из салона и бегу за Аськой, которая, пусть зигзагами, но весьма уверенно движется к какой-то, нужной только ей, цели. Что ей там привиделось? Очередной бар? Надо, наверное, Сашке звонить, а то сама, боюсь, не справлюсь с ней.
— Ася, куда ты намылилась?! — воплю, пытаясь нагнать эту горную лань.
— Надо! — пыхтит подруга, не сбавляя темпа. Не думала, что в таком состоянии у неё может развиться настолько внушительная скорость.
— Да постой же ты, дурынды кусок!
Но она лишь машет рукой на меня и, спотыкаясь, добегает до кирпичного трёхэтажного здания, на боковой стене которого переливается разноцветными огнями вывеска. Чёрт. Так вот куда она намылилась! Можно было сразу догадаться, что она даже не думала выбрасывать безумную идею о татуировке из головы.