Узоры на коже
Шрифт:
— Брэйн, значит, — произносит своим чуть низковатым для девушки, но каким-то сладко вибрирующим голосом, от которого жилы скручиваются в морские узлы. Перед глазами мигом проносятся картинки, как сладко будет звучать её голос, когда целовать её кожу буду.
Чёрт побери, совсем башкой тронулся.
— Полина, да? — вторю ей, буквально на несколько сантиметров становясь ближе. — Красивое имя, вам подходит.
Поля хмыкает и чуть щурит глаза, снова заправляя непокорную прядь за ухо. От взгляда не ускользает лёгкая дрожь тонких пальцев. Значит,
— Но Брэйн это ведь не имя, — то ли спрашивает, то ли утверждает и слегка наклоняет в сторону голову, испытующе глядя мне в глаза.
Чёрт, если не перестанет сверлить меня своими кукольными глазищами, не сдержусь. И тогда пусть не жалуется, не поможет. Двигаюсь ещё чуть-чуть, словно по скалистому утёсу путешествую, норовя каждую секунду сорваться вниз. Интересно, как скоро она остановит меня? И остановит ли вообще? Мне нужно, просто необходимо остановиться, чтобы не быть неправильно понятым, не прослыть насильником или долбаным извращенцем, но не могу удержаться. Не собираюсь набрасываться, пугать не хочу, но и справиться с этой потребностью не в силах. Словно проклятым магнитом тянет, не оторваться.
— Не имя, правильно, — подтверждаю и кладу руку на спинку дивана, что позволяет пальцам почти касаться её волос. — Но разве так важны имена? Они ведь ни о чём не говорят, только нагружают бесполезной информацией. Я привык быть Брэйном, им, наверное, и умру.
— Но откуда взялось это прозвище? Не с потолка же.
А она любопытная, и мне это в ней охренеть как нравится. Не знаю, отдаёт ли сама себе отчёт, но я ей небезразличен, раз так настойчиво интересуется моей персоной. По глазам вижу, что это не простая вежливость. Может думать себе, что хочет, но глаза — они ведь никогда не врут, а её просто переполнены искренним интересом.
— Обещаю, что расскажу, если согласитесь сходить со мной на свидание.
И с каких это пор в моём лексиконе появились такие слова? «Свидание»… да я на них последний раз лет в пятнадцать ходил, потом положение дел немного изменилось, но вот именно с Полиной хочется куда-нибудь сходить, чтобы просто поговорить. Поговорить? Ну, а почему бы и нет? Хотя потешно, на самом деле, даже смешно.
— Не высоковата ли цена? — фыркает, округляет глаза и смешно дёргает плечиком. — Впрочем, не хотите, не рассказывайте. Мне, в сущности, нет до этого никакого дела.
Конечно-конечно, никакого абсолютно. Не сдерживаюсь и хохочу, от чего Полина морщит нос и отворачивается.
— Но ведь вам интересно, согласитесь, а иначе бы не спрашивали, — подначиваю её, на что Поля отрицательно машет головой.
Да-да, так я и поверил.
Я уже почти вплотную пододвинулся к Полине, почти не заметив как, словно в бреду был и дотрагиваюсь пальцами до её щеки. Совсем легко, почти невесомо, от чего вздрагивает и поворачивает ко мне лицо. Святые небеса, да она покраснела! Чувствую, как внизу живота разливается приятное тепло, от чего напрягаюсь, словно мальчишка в женской бане.
— Ты очень красивая, — говорю и растягиваю
— Тоже мне новость, — произносит почти недовольно и убирает нервным жестом прядь за ухо.
Несколько прерывистых вдохов спустя, когда моё сердце то скачет галопом, то перестаёт биться вовсе, сокращаю расстояние между нами до опасного минимума, почти касаясь бедром её ноги, обтянутой тонкими чулками. Воздух наэлектризован до разноцветных искр, а в нос бьёт аромат духов: пряный, сладкий. Смесь ванили с корицей, что почти сводит с ума.
Дотрагиваюсь пальцами до её волос, от чего Поля чуть слышно охает и на мгновение закрывает глаза. Сидит, замерев, будто не дышит. От её реакции на этот простой жест моё горло сжимается, точно спазмом. Эта девушка очень странно на меня влияет — в любую секунду могу потерять контроль, и тогда даже черти в аду не знают, что дальше будет.
Но так нельзя. Или можно?
В моей жизни всегда находилось место одноразовым связям, были и более длительные отношения, которые рано или поздно сходили на нет. Случалось влюблялся, но никогда ни одна, даже самая красивая, девушка не заставляла сердце так лихорадочно колотиться где-то в районе кадыка.
Твою мать, сколько мне лет? Тридцать через пару месяцев. Чего я как барышня на танцах?
Чувствую, что в паху уже настолько тесно, что почти слышен треск рвущейся ткани.
— А ты, смотрю, прыткий, — усмехается Поля, но отстраниться не пытается, смелая.
— Не привык корчить из себя импотента, когда рядом такая красавица.
Что я несу? Зато честно.
Одёргиваю руку и откидываюсь на спинку сидения. Нужно успокоиться, потому что пугать её не хочется. Вообще у меня на эту девушку большие планы, потому не в моих интересах, если сейчас убежит в панике.
— То есть ты у нас — альфач? — спрашивает, не стирая с лица усмешку. — Привык брать быка за рога?
— Зачем мне быки? — поворачиваюсь к ней в вполоборота и опираюсь головой на согнутую в локте руку. — У меня нормальная ориентация.
— Оно и видно. Значит, тёлку за вымя, сути это не меняет.
Я смеюсь, потому что эмоции рвут на части, и ничего не могу с этим поделать. Да и не хочу. Когда смотрю, как в синих глазах в окружении охренеть каких длинных ресниц пляшут чёртики, а на губах застыла улыбка, хочется плюнуть на все правила приличия, воспитание и принципы. Интересно, если поцелую её сейчас, даст по морде?
— Расскажешь о себе? — прошу, на что Полина отвечает удивлённым взглядом, словно не ожидала, что мне вообще хоть что-то в этой жизни может быть интересно.
— Например? — задаёт осторожный вопрос и откидывается на спинку дивана. Невольно любуюсь её грудью под натянувшейся майкой, а шальные мысли скачут, что лошади на бегах.
Уверен, окажись здесь кто-то из моих друзей, потом три года разгребал бы насмешки, но, слава богам, мы с Полей здесь одни, если не считать залихватски храпящей Аси, но она мне точно не помеха. Пусть спит дальше, сил набирается.