В августе 79-го, или Back in the USSR
Шрифт:
– Ну что ж, надо, так надо! – бодро сказал я, по-прежнему не собираясь ссориться со всемогущим партийным бонзой. – А вы, Василий Иванович, намекните ему про спорткомплекс «Олимпийский». Почему бы после игр не передать его Спортивному клубу армии? Мы бы открыли там еще один клуб – самый большой и лучший в Европе!
– Маловероятно, но попробовать можно, – кивнул генерал. – Уж очень много к Олимпиаде понастроили – всех московскому спорткомитету все равно не прокормить.
К Олимпиаде Москву вылизали и вычистили. Всех пьяниц и «ненадежных» лиц выселили за 101-й километр. Кстати, алкашей, имеющих прописку и квартиру в Москве, после игр обратно так и не вернули. Москвичам очень настойчиво рекомендовали переселиться на дачи. В столицу не пускали машины с иногородними номерами. Со всей страны свезли сотрудников милиции, которые патрулировали город в белых кителях, ведя больших собак на поводке, через каждые пятьсот метров. В магазинах появились импортные товары, и ассортимент удивлял даже москвичей!
Один капитан милиции, занимавшийся у меня в секции, рассказал, что Министерство внутренних дел пошло на экстраординарные меры по предотвращению преступлений. Незадолго до Олимпиады июльским утром оперативники МУРа проехались по квартирам и «хазам» и задержали двадцать самых известных воров в законе и криминальных авторитетов, которых доставили в машинах на Огарева, 6, в здание МВД СССР. Там с ними встретились министр Николай Щелоков и его первый заместитель Юрий Чурбанов, высказавшие требование «избавить столицу от нежелательных эксцессов в период Олимпиады». Эти пожелания были встречены присутствовавшими лицами с полным пониманием, после чего их на тех же машинах развезли по домам.
В Москву приехало много иностранных болельщиков, правда, в основном из соцстран. Все гостиницы были забиты битком. Иностранных спортсменов поселили в Олимпийской деревне и вывозили на автобусах на соревнования и экскурсии.
В это время на автомобильных рынках Москвы появилось много относительно недорогих и почти новых импортных автомобилей. Если раньше поставщиками таких машин были в основном моряки, то сейчас из Европы приехало множество иностранных туристов на автомобилях, от которых они выгодно избавлялись. Я попросил вездесущего Сашу Мильмана подобрать мне хорошую, солидную иномарку. Следить за своей «Волгой», у которой постоянно что-то не работало, мне надоело. Да и наглость таксистов достала: узнав меня в парике, они сразу же удваивали счетчик. И вообще, несолидно было мне, популярнейшему композитору, ездить в советских машинах и без шофера. Через два дня Мильман привез меня в какой-то подпольный гараж-сервис, в котором я с удивлением увидел белый Mercedes-Benz-126.
Этот автомобиль класса «S» и в 2008 году считается самым красивым седаном, выпущенным компанией «Мерседес». Дизайн его кузова, который знающие толк в солидной эстетике дипломаты и арабские шейхи почитают эталоном интеллигентности и «высокого стиля», разработал итальянец Бруно Сакко.
Кузов Mercedes-Benz-126 считается его лучшей работой. Подвеска этой машины сделана до того «неубиваемой», что большинство хозяев таких авто даже двадцать лет спустя после их покупки и эксплуатации ее состояние не считали нужным проверять! При этом, несмотря на довольно простую конструкцию, машина «плывет» над дорогой ничуть не хуже лимузинов с массой сложнейших устройств под днищем.
Автомобилю был всего год, и просили за него бешеные по тем временам деньги – сорок пять тысяч долларов. (К слову, двухкомнатная кооперативная квартира в районе Университета стоила в это время у черных маклеров двадцать пять тысяч долларов.) Поэтому официальную цену продажи пришлось занижать почти в три раза. «Мерседесы» в СССР, конечно, были, но такой новой моделью тогда никто не владел! Партийным начальникам иметь импортный автомобиль вообще запрещалось, а у советских звезд таких официальных денег не было или они их жалели.
Водителя я нашел себе сам – это был бывший тренер по самбо, пенсионер по прозвищу Саныч. Несмотря на сто двадцать кило веса и возраст, он все еще с легкостью гнул подковы. Родина забыла про него, несмотря на титул чемпиона Европы, и оставила с нищенской пенсией. Саныч очень любил автомобили и отлично в них разбирался, а в мою новую машину просто влюбился. Я бы не удивился, если бы он согласился водить такую машину даже без зарплаты, хотя триста рэ в месяц, которые я ему пообещал, были отличным заработком даже для профессора.
Двадцать шестого июля по Москве пронесся слух: вчера от сердечного приступа во сне умер Владимир Высоцкий. Я не помнил точную дату его смерти, но помнил, что похороны выльются в массовую демонстрацию всенародной любви к поэту и артисту. Меня сначала удивило, что при таком строгом режиме соблюдения безопасности МВД разрешило похороны, но потом понял, что запрет вылился бы во всенародные акции и беспорядки и испортил бы хорошую мину властям перед многочисленными иностранными гостями. Поэтому на похороны, которые состоялись 28 июля, даже в опустевшей Москве пришло больше народу, чем на похороны Сталина. Мы с Серегой купили на рынке цветы и приехали вместе со всем составом группы «Москва». Ребят и девчонок, конечно, узнавали, но никто за автографами не подходил – не та была ситуация. Вообще в очереди стояло много известных людей, особенно актеров. Из всех окон доносились слова песен Высоцкого, которые многие знали наизусть, – а ведь ни один из его текстов не был на тот момент напечатан. Известен Высоцкий был только благодаря многократно переписанным магнитным катушкам и своим ролям, особенно Жеглова.
Очередь из тех, кто хотел попрощаться с Высоцким, растянулась на пять километров вдоль набережной Яузы. Когда люди поняли, что старое здание Театра на Таганке не сможет пропустить всех желающих и их к гробу просто не пропустят, они стали просить стоящих впереди передать цветы в театр. Зрелище было потрясающим: река живых цветов!.. Несмотря на огромное скопление народа, давки не было. Какие-то люди в штатском шепотом говорили каждому, что надлежит делать. Стоя в толпе, я вдруг поймал себя на мысли о том, что масштаб личности Высоцкого многие начали осознавать только здесь, на его похоронах, увидев десятки тысяч людей, провожающих в последний путь Поэта.
Глава 17
– Девушка, вы ждали принца на белом коне?
– Ну.
– Вот я и пришел!
– Круто! А где принц?
Каждый вечер в клубе «Звезда» проходили мероприятия, посвященные какой-нибудь стране – участнице Олимпийских игр. Зал был битком набит иностранцами, спортсменами, журналистами и москвичами, которым посчастливилось достать по огромному блату пригласительный билет.
На одном из таких вечеров я и увидел Юлию. Даже мне, вконец избалованному красивыми девицами, она показалась совершенством – такой красоты мне ни разу не доводилось видеть! Высокая, смуглая, стройная и гибкая, как верба, с великолепной, будто лакированной черной копной волос до пояса и потрясающе красивым лицом с огромными черными глазами! Она сразу же обращала на себя внимание своей подвижностью, очаровательной непосредственностью, белозубой улыбкой и неуемной энергией!
Юлия и сама понимала, что нравится всем, и воспринимала восхищенные взгляды как ординарное явление. Даже женщинам, которые с завистью незаметно косились на нее, она дружелюбно улыбалась, как бы говоря: «Ну, вот такая я – я же не виновата!»
В общем, я влюбился. Да и немудрено: в Юлию влюбилась вся мужская половина зала – да и многие женщины, наверное, тоже! Она пришла с двумя кавалерами в шикарных белых костюмах. Я немного растерялся, но все-таки догадался подмигнуть своему опытному администратору, важному, как министр. Тут же оказалось, что в зале три места есть только за шестиместным столиком, где уже сидели мы с Серегой.