В августе сорок второго
Шрифт:
— Я читал ваш доклад, к делу…
— Мой фюрер, о том, что наши физики находятся на правильном пути по созданию оружия возмездия, говорит тот факт, что большевики провели рискованную операцию по уничтожению водородного завода в Норвегии. Мы наладили производство тяжелой воды в Германии, уверены, что в течении двух лет мы получим искомое оружие.
— Вы слишком оптимистичны. Если ученые говорят два года, пройдет пят лет, если не десять. И этому найдутся объективные причины, кроме их собственной лени. — фюрер фыркнул, внезапно продолжил разговор на повышенных тонах:
— А в эти два года народ Германии будет проливать кровь, сдерживая большевистские орды? Почему ученые не могут
— Будет сделано, мой фюрер, мы приложим…
— Достаточно.
— Мой фюрер, мне кажется, что Люфтваффе… — Геринг попытался как-то оправдаться, но тут Гитлер пришел в бешенство.
— Герман, вы кормите меня невыполненными обещаниями. Ни к одной окруженной группе не смогли наладить снабжение по воздуху. Битва за Британию катастрофически проиграна! Я уже жалею, что мы в свое время не взяли у Сталина его бомбардировщики вместе с их экипажами — тогда Лондон был б взят, ваши летчики не годны ни на что. Когда небо над Россией снова станет нашим, когда? Это по вашей вине мы остались без бензина в самый ответственный период войны. Это вы виноваты в провале Блицкрига. Вы!
Геринг быстро заткнулся. Он хорошо знал, что в такие минуты лучше не возникать, надо переждать гнев фюрера, потом можно будет как-то оправдаться.
— Роберт, вы можете гарантировать неприкосновенность неба Германии? Мы угрохали огромные средства в восстановление нашей промышленности синтеза бензина. Вы можете гарантировать их безопасность?
— Мой фюрер, мы максимально усилили противовоздушную оборону больших городов и промышленных объектов. К сожалению, Восточный фронт вытягивает из нашей группировки самые подготовленные экипажи. У меня хотят забрать подготовленные экипажи ночных истребителей, чтобы перебросить их на Восточный фронт, я прошу оставить их в моей группировки — мы тратим слишком много времени на подготовку этих летчиков, чтобы использовать их в обычных боях.
— Я запрещаю использовать экипажи ночных истребителей где-нибудь, кроме ПВО Рейха! Вы слышите это, господа? Это мой приказ! Продолжайте, генерал.
— Второй проблемой стало то, что наши 88-мм зенитные орудия стали главным противотанковым средством на Восточном фронте. Нам так не хватает этих орудий, в то время, как производство 105-мм и 127-мм зениток идет слишком медленным темпом. Критически важно увеличить производство зенитных орудий большого калибра. Мы рассчитывали на увеличение производства 88-мм орудий, но стало известно, что заготовки 88-мм стволов решено использовать для новых танков. Так что мы получим крохи.
— Вы правы, но новые танки должны быть вооружены эффективным оружием. Поэтому единственный выход — это дополнительное обеспечение 105-мм стволами, что исключит конкуренцию ваших ведомств. Я лично прослежу за тем, чтобы увеличить их производство.
— На сегодня я могу гарантировать, что система предупреждения и подразделения ПВО могут надежно перекрыть небо Германии от возможных рейдов авиации большевиков. Прикрытие Плоешти более чем надежно, согласно вашему распоряжению. Но от ударов со стороны Британии, если такие начнутся, мы не защищены. Строительство башен ПВО ведется самыми быстрыми темпами, но этого недостаточно, во Франции, Голландии и Бельгии всего одна истребительная эскадра, в которой большинство летчиков не имеют боевого опыта.
— Я думаю, что нам не стоит опасаться атак со стороны лимонников, им есть чем заняться в Африке. Они там пытаются выдавить итальянцев и вишистов.
— Мой фюрер, моя разведка говорит об увеличении бомбардировочных сил на Острове. — Геринг опять рискнул встрять в разговор, но на это раз вспышки гнева не последовало. Тогда он рискнул добавить:
— Наши работы в Пенемюнде близки к завершению. Ракетное оружие позволить обрушить любое разумное количество взрывчатки на вражеские города без человеческих потерь с нашей стороны. А если будет создано оружие возмездие — это окажется самым эффективным способом доставить его к цели.
— Уверен, что Боров не рискнет на бомбардировки немецких городов. — не слишком уверенно возразил фюрер. Немного поразмыслив спросил Гиммлера:
— Генрих, вы уверены, что у русских нет запаса этих страшных бомб? Они могут обрушить их на наши города!
— Если бы такой запас был — уже бы и обрушили! Мой фюрер, эти лобастые головы утверждают, что накопить достаточное количество материала для нескольких десятков бомб не самой большой мощности — дело очень долгое. По их прикидкам, комми должны были начать эти исследования и подготовку производства, как минимум, двенадцать-пятнадцать лет назад, но тогда даже теории не было. По предположениям наших ученых, чтобы создать еще такой же запас боевых бомб, красным надо 2–3 года.
— Вы считаете, что нашим ученым мужам можно верить? (Гиммлер в ответ пожал плечами). Если бы я знал, что большевики нас так опережают в военной технике, я бы не рискнул на нападение на жидобольшевиков пока не получил бы такое же оружие!
— Увы, мой фюрер, наша разведка при Канарисе прошляпила в России слишком многое! — Гиммлер скромно умолчал про то, что его ведомство с этой точки зрения тоже не выглядело совершенно безупречным. Но упреков от Гитлера не дождался.
— А что у нас с летним наступлением, вы ввели в планы необходимые коррективы?
Последняя фраза предназначалась Гальдеру и Манштейну. Весной сорок второго года на Восточном фронте было оживленно — Вермахт проводил активную разведку боем, прощупывая оборонительные рубежи РККА. Но в конце мая пошли дожди. Эта погодная аномалия была неизвестна даже нашему герою: в его реальности такого не было, кто знает, может быть мощные пожары в Европе были тому виной, но весна была холодной, а май еще и дождливым, в июне же разверзнулись хляби небесные, превратив землю в непроходимое болото. Траншеи заливало водой, размывало, войска постоянно отводились с передовой, чтобы обсохнуть, боялись вспышки инфекционных заболеваний. Той же холеры, например. Доставка припасов к фронту стала сложнейшей логистической операцией. В июле стало теплее, но дожди продолжались, и только после 20-го числа стало тепло, а тучи ушли. Это аномалия, тем не менее, была предсказана как советскими метеорологами, так и немецкими. Постепенно войска стали занимать и восстанавливать уничтоженные стихией позиции.
— Мой фюрер, кампания сорок первого года показала, что противник применил тактику «выжженной земли»: в зоне, которую мы занимали были вывезены промышленное оборудование и максимально эвакуировано население. По данным разведки, при приближении наших сил к Киеву, промышленные предприятия города были эвакуированы. Учитывая, что погодные условия значительно сократили период активных боевых действий: прогнозы дают нам три-четыре месяца хорошей погоды, и не более того, нашей целью становится прорыв к Харькову, в котором расположены важные оборонные заводы. Даже их эвакуация создаст противнику серьезные проблемы. Наша основная идея — создать иллюзию удара в направлении Николаев — Ростов, а наш удар будет нанесен в направлении Харьков — Сталинград, с развитием наступления на Кавказ. Мы должны создать большевикам проблемы, аналогичные нашим проблемам сорок первого года. Без нефти Кавказа катастрофа СССР будет неизбежной.