В битвах под водой
Шрифт:
– Что вам нравится, сэр?
– передо мной стояла девушка с подносом, уставленным рюмками с различными напитками.
– Благодарю вас, - я взял рюмочку с портвейном.
– Как так?
– мои собеседники удивленно посмотрели на меня.
– Русские, насколько нам известно, обычно пьют больше.
– Недавно я встретил одного русского офицера. Он напился - и вот, заговорил долговязый старший лейтенант, показывая на свой довольно заметный рубец на переносице, - оставил мне память о своей работе...
– Где же это было?
– В Бангкоке...
– Русские там не живут, - оказал я.
– Жили, - ответил он, - лет десять тому назад там жило еще много эмигрантов. Мы с ними часто встречались в ресторане...
– Значит, это был изменник Родины, а не советский офицер. А за изменников мы не отвечаем.
Игравший фокстрот джаз неожиданно умолк.
– Наши дорогие гости!.. Коммодор Трипольский просит исполнить шотландскую музыку, - объявил полковник.
– С удовольствием удовлетворяем его желание...
Шотландские народные песни всем нам очень нравились, и мы всегда охотно слушали полюбившуюся нам музыку.
Из коридора донеслись звуки волынки, которая исполняла бравурную мелодию коллективного шотландского танца. Наши собеседники один за другим поставили на столики свои бокалы и стали включаться в общий танец. Скоро почти все, кто был в зале, в том числе и наши офицеры, пели, танцевали и веселились.
– Мистер Иосселиани, вы не находите, что шотландские танцы хороши? Они даже интереснее, чем фокстроты, - обратилась ко мне девушка в форме майора.
– По-моему, эти чудесные национальные танцы нельзя даже сравнивать с надоевшими всем фокстротами, - согласился я, - и название "фокстрот" (лисий шаг) уже давно не соответствует нынешним фокстротам. Они столь грубы, что я бы назвал их скорее "скаундрел-трот" (бандитский шаг)...
Моя шутка рассмешила англичанку, и она немедленно сообщила о ней своим приятелям.
Волынка долго играла шотландские песни и танцы. Меня заинтересовало, почему музыкант играет в коридоре, а не в зале, где находятся гости.
– На волынке играет один старшина, - стыдливо пояснил мне майор, - он не офицер, и... ему нельзя появляться в салоне... Таковы старинные... обычаи королевства...
– Неужели не настало время изменить эти традиции?
– мне стало как-то не по себе. Майор пожал плечами и ничего не ответил.
Чтобы посмотреть на музыканта, я, стараясь не привлекать к себе внимания, вышел из салона. В конце длинного коридора в форме шотландского старшины сидел убеленный сединами человек с волынкой через плечо.
Я подошел к нему и увидел, что он играет очень старательно и добросовестно, но в нем не было той искорки оживления, которая так характерна для музыкантов. Наоборот, в его глазах я прочел глубокую печаль, которая, однако, не отражалась на исполнении.
– Рад с вами познакомиться, мистер чийф, - обратился я к музыканту, как только он сделал паузу в игре.
– Я большой поклонник вашей музыки.
– О-о, сэр!
– как ужаленный вскочил с места старшина.
– Я... я счастлив, что доставил вам удовольствие...
– Мне показалось, что вы чем-то опечалены, это правда?
– Да, сэр, у меня несчастье, мой сын очень болен...
– Так вам надо идти домой!
– Нет, сэр, я все равно ничем не могу помочь больному. А здесь надо играть для гостей. Вы, вероятно, знаете, у нас в гостях русские офицеры. Они просили сыграть на волынке...
Мне стало ясно, что старшина принял меня не за советского офицера. Но за кого? Вряд ли кто еще в тот вечер мог говорить с ним на таком ломаном английском языке, как говорил я.
– Вы знакомитесь с музыкантом? Не правда ли, он очень мило играет?
– к нам незаметно подошла девушка в форме майора.
– Он играет восхитительно...
– У вас в России нет таких волынок?
– не дала мне договорить она.
– Ему надо домой, у него дома больной сын.
– Сэр!
– растерянно произнес старшина.
– Вы меня извините, извините, я прошу... я вас принял за греческого офицера... Мне не надо домой, нет, сын выздоровеет!..
Я протянул ему руку, и мы обменялись дружеским рукопожатием.
– Для меня это большое счастье!
– глаза чийфа светились радостью.
– Я расскажу о вас моему сыну...
В другом конце коридора вдруг поднялся какой-то шум. Слышалось множество голосов, но разобрать что-либо было невозможно.
– Американцы пришли!
– крикнул кто-то у двери салона, и тут же большинство английских офицеров бросилось навстречу гостям.
– Румбу! Почему нет музыки?
– раздались хриплые голоса новых гостей.
– Они пришли не только с опозданием, но и... пьяные, - как бы про себя вздохнул старшина.
– Что мне делать?
– он вопросительно посмотрел на девушку-майора.
– Нет, вы можете идти домой, - рассеянно ответила она, - ваша волынка их не устроит. Им будет играть джаз.
И действительно, с последними словами девушки раздались звуки румбы. Казалось, джаз подражал голосам сразу всех зверей далеких индийских джунглей.
– Откуда здесь американцы?
– обратился я к девушке.
– Это летчики с соседних аэродромов, - ответила она и отошла.
В салоне столики моментально были сдвинуты в угол, и национальные песни и танцы сменились крикливым джазом и энергичным шарканьем подошв.