В битвах под водой
Шрифт:
– Правильно! Добивать, но не разбивать, так как ваши войска уже сделали это.
Наш хозяин был настроен явно недружелюбно и к англичанам, и к американцам, и нам ничего не оставалось, как повернуть разговор в другую сторону.
– Вот окончится война, и я надеюсь видеть вас в качестве гостя в нашей Москве! С удовольствием пью за это!
– Фисанович чокнулся маленьким бокальчиком с хозяином.
– О-о, я вам очень благодарен! Побывать в Москве - моя давнишняя мечта, засиял француз.
– Я думаю, вы тоже не откажетесь посетить наш Париж...
Когда мы садились за сервированный в кают-компании стол, кто-то из наших офицеров спросил, почему в гостях нет ни одного англичанина. Француз,
– Мы не приглашаем... их, - ответил француз и, сделав паузу, добавил: Хотя иногда они и без приглашения приходят на наш корабль... Хозяева!..
– Вы, капитан, настроены явно против англичан, - вставил голландец.
– Если бы не было Англии, где бы могли укрыться французские патриоты после оккупации их родины гитлеровцами? До Америки далеко...
– Если бы не англичане... не было бы и Гитлера!
– выпалил француз.
– Стоит ли нам, господа, сегодня, в такой радостный день, вспоминать о неприятных вещах?
– вмешался Фисанович.
– Сегодня началось освобождение от черных сил прекрасной Франции, родины наших хозяев. Поговорим лучше о ней, господа!
– Месье Фисанович, - уже спокойно сказал француз, - вы знаете, что наша подводная лодка из состава Интернациональной флотилии?
– Да, знаю. Говорят, и нас скоро переведут туда, к вам.
– Я и мои коллеги будем счастливы служить в одном соединении с вами. В этой флотилии вначале было одинаковое число как английских лодок, так и лодок других наций. Но сейчас у нас другая картина: английских осталось столько же, сколько и было, а лодок других наций... всего несколько единиц. Почему это, как вы думаете?
– Право не знаю, - пожал плечами Фисанович.
– Потому, что в самые опасные места посылались иностранцы и они чаще гибли, а английские лодки больше отстаивались в базе да несли патрульную службу... Впрочем, вы правы: сегодня не стоит говорить об отвратительных вещах. Выпьем лучше за нашу встречу с вами после войны, в мирной обстановке!..
Поговорив с гостеприимными хозяевами еще полчаса, мы собрались уходить.
– Хорошо было бы поздравить лично каждого их матроса, - шепнул мне Фисанович.
– Чудесная мысль! Давай скажем об этом командиру.
– Впрочем, может быть, неудобно. У них, вероятно, не принято общаться с рядовым составом.
– Мало ли что у них не принято, - возразил я, - зато принято у нас. Давай спросим!
К нашему удивлению, француз пришел в восторг от нашего предложения, немедленно бросился к переговорной трубе и лично объявил по кораблю, что русские офицеры хотят поздравить подводников и сейчас пройдут по отсекам.
Невозможно описать те волнующие сцены, которые происходили в отсеках подводной лодки "Дельфин". Бывалые моряки, закаленные в тяжелых походах, проведшие всю войну на чужбине и истосковавшиеся по родине, принимали наши поздравления со слезами радости на глазах.
Обойдя корабль, мы возвратились в центральный пост, где по просьбе командира подводной лодки капитан третьего ранга Панков сделал поздравительную запись в вахтенном журнале.
На пирсе нас встретили два знакомых нам с первого дня пребывания в Розайте огромных полицейских. Они улыбались нам, как старым знакомым, и поздравили с открытием второго фронта.
– Мы знали, что вы гостите на французской лодке, и пришли сюда, чтобы поздравить вас.
– Вы молодцы!
– похвалил Панков.
– Вы всегда знаете, где мы находимся. Это иногда даже помогает в работе командованию.
– О-о! Благодарю вас, - приняв всерьез нашу похвалу, ответил один из полисменов.
– А были случаи, когда мы помогли?
– А как же, были!
Панков имел в виду такой случай. Как-то мы с Фисановичем выехали на несколько дней в Глазго для ознакомления с техникой в школе радиолокации. В гостинице для нас были заказаны номера, о чем было известно командиру дивизиона. Но когда мы прибыли в Глазго, нам эти номера не понравились, и мы ушли в другую гостиницу. А чтобы проверить, действительно ли интересуется нами полиция, мы назвались вымышленными фамилиями: Иванов и Петров. Буквально через несколько минут после нашего прибытия в новую гостиницу раздался телефонный звонок. Звонил Трипольский из Розайта. А вскоре выяснилось, как ему удалось найти нас. Оказывается, когда комдиву вдруг понадобилось переговорить с нами, он позвонил в ту гостиницу, где мы должны были остановиться. Но телефонистка с коммутатора ответила, что, как ей известно от полиции, мы живем в другой гостинице и почему-то переменили фамилии.
– О-о, мы очень рады похвале, - ответил один из полицейских, - значит, мы не даром едим королевский хлеб. Помогать союзникам - наш первый долг.
Времени было уже много, и, простившись с полицейскими, мы направились в сторону "Чейсера", чтобы пообедать в кают-компании. Однако нам не скоро удалось попасть на авианосец. Напротив мастерских нас окружили наши матросы, которые, восполняя жестами скудный запас английских слов, о чем-то изъяснялись с рабочими судоверфи.
– Товарищ командир!
– подошел ко мне Свиридов.
– Рабочие... англичане, конечно, хотят с вами говорить, но... говорят, им неудобно обращаться к офицеру и...
Мы свернули с дороги, подошли к рабочим и поздравили их с радостным событием - открытием второго фронта.
– Мы, рабочие, мы... понимаем, - начал пожилой, невысокого роста англичанин со шрамом на лбу, - что второй фронт можно было открыть только потому, что ваша армия уничтожила лучшие армии Гитлера.
– Почему вы так думаете?
– попробовал я взять под защиту англичан и американцев.
– Силы фашистов уничтожаются союзническими усилиями как с востока, так и с запада...
– Нет, сэр, я не то хотел сказать. Мы хотим вас спросить.. Мы все хорошо помним, - он окинул быстрым взглядом своих товарищей, - дюнкеркскую катастрофу. Там погибли наши дети и друзья. Тогда мы были на континенте, но нас разбили и выгнали. Теперь гитлеровские войска на востоке, воюют с вашей армией, и мы смогли высадиться во Франции, но... если Гитлер получит возможность снова перебросить на запад свои войска... тогда, - старик снова оглянулся на своих товарищей, - может... повториться тот же Дюнкерк...
– Я понял ваш вопрос, - перебил Фисанович, - можете быть уверены, что Гитлер не сможет снять ни одного солдата с Восточного фронта. Советская Армия будет громить фашистов до полного их уничтожения.
– По-моему, Гитлер уже настолько ослаблен, что не сможет больше организовать никакого "Дюнкерка", - вставил я.
– Мы очень благодарим вас, - обрадовался старик, - мы вам верим, ваше мнение для нас очень ценно... Значит, конец войны действительно показался...
Прежде чем осмелиться высадиться на континенте и открыть второй фронт против гитлеровской коалиции в Европе, англичане и американцы создали такое превосходство в силах над своим ослабленным противником, что смешно было сомневаться в полном успехе. Однако об опасениях английских рабочих мне пришлось вспомнить через полгода, то есть в декабре того же 1944 года, когда немцы в Арденнах перешли в контрнаступление против превосходящих сил англо-американцев и начали быстро теснить их. Опять появилась опасность поражения союзных войск, на западе. И только энергичные наступательные действия Советской Армии на всем Восточном фронте спасли американцев и англичан от повторения печального опыта Дюнкерка.