В битвах под водой
Шрифт:
– Есть, следить внимательно!
– отчеканил старшина поста.
Подводникам стало ясно, что фашистская лодка стреляет неплохо. Ее торпеды шли прямо на советскую лодку и, если бы противник не допустил просчета глубины, попали бы в цель.
В отсек снова спокойно доложили командиру:
– Лодка следует за нами, расстояние не уменьшается.
– Кормовыми торпедными аппаратами можно было бы стрельнуть, - робко посоветовал штурман.
– Не-ет уж, штурман, не спешите. Мы будем стрелять наверняка.
– Бондаревич посмотрел на секундомер, который держал в руке.
– Увеличить
– Почему вы так думаете?
– спросил комиссар. Бондаревич, усмехнувшись, произнес:
– Фашист выстрелил, промазал, затем уточнил сведения и теперь будет атаковать повторно...
– Прямо по корме торпеды! Идут на нас!
– Выпустили-таки, - процедил сквозь зубы Бондаревич.
– А что если самонаводящиеся торпеды?
– предположил комиссар.
– Самонаводящаяся на глубине не идет, - громко, чтобы все слышали, ответил командир.
– Она может взорваться от нашего магнитного поля наверху, над нами... Но это не страшно...
В эту минуту лодку потряс взрыв. Все отсеки "Скумбрии" погрузились в темноту. Никто не смог удержаться на своем месте.
В отсеках услышали голос Бондаревича, приказывавшего включить аварийное освещение. Голос командира звучал спокойно, по-деловому. Это придало людям уверенность, помогло освободиться от страха. Включили аварийное освещение. Команда заняла боевые посты.
"Скумбрия" застопорила машины и стала постепенно погружаться на большую глубину.
Акустик снова нащупал приборами вражескую лодку.
Командир не отрывался от штурманских карт.
– Противник приближается!
– доложил акустик. На лицах людей вновь можно было прочитать волнение. Но командир объяснил, что такой тип немецкой подводной лодки имеет только четыре торпедных аппарата, и что все торпеды уже израсходованы.
– Лодка над нами!
Тревожные взоры подводников невольно устремились вверх, хотя, разумеется, сквозь стальной корпус лодки, к тому же находящейся на глубине, увидеть ничего нельзя.
Пройдя над "Скумбрией" и вероятно решив, что советская подводная лодка потоплена, фашистская лодка стала всплывать на поверхность. Акустик незамедлительно доложил об этом командиру.
– Боевая тревога! Торпедная атака! Оба полный вперед!
– скомандовал Бондаревич, потирая в боевом азарте руки.
Фашистские подводники обнаружили приближение опасности и попытались уклониться. Но тщетно...
Там, где только что находилась вражеская подводная лодка, поднялась огненная шапка.
"Скумбрия" всплыла и устремилась к месту гибели врага, где могли оказаться вещественные доказательства победы - деревянные предметы, одежда и прочее...
– На бушевавшей поверхности моря, кроме огромного пятна соляра, был обнаружен и подобран немецкий военно-морской китель, - продолжил я рассказ Паластрова.
– В боковом кармане кителя нашли курительную трубку и записную книжку, принадлежавшие командиру подводной лодки капитан-лейтенанту Холенацеру...
– Ошибаешься, - возразил Паластров.
– Ты имеешь в виду подводную лодку, которой командовал
– Такая победа достойна всяческой популяризации. Пойдем в кубрик, расскажи об этом народу.
– Северяне знают об этом походе Бондаревича, а черноморцам ты сам расскажи, - пытался отказаться Паластров. Однако мне удалось уговорить его, и мы пошли в трюм к матросам. Спать в тот вечер все легли очень поздно.
В ночь на шестое мая конвой втянулся в пролив Северный Минч, постепенно перестроившись в кильватерную колонну. Охранение покинуло транспорты. Во внутренних водах Великобритании, опоясанных со стороны открытого моря сложными противолодочными рубежами, транспортам ничто не угрожало.
На следующий день утром "Джон Карвер" отдал якорь на рейде Гренок. Весь залив до самого порта Глазго был заставлен транспортами, вместе с нами пересекшими Ледовитый океан и теперь ожидавшими очереди разгружаться.
Вполне прилично
Высадка в порту Глазго и переезд с западного на восточное побережье заняли всего несколько часов. К вечеру мы подъезжали к военно-морской базе Королевского флота - Розайт.
Маленькие вагончики, в которых мы ехали, казались игрушечными и напоминали мне вагончики детской железной дороги, которую я видел в нашей стране. Наш состав миновал железнодорожный мост, перекинутый через обширный залив Ферт-оф-форт. Под мостом свободно проходили океанские пароходы, крейсера и линейные корабли.
Слева от моста на рейде стояло несколько боевых кораблей. За кораблями виднелись причалы, доки, краны, многочисленные портовые сооружения. На заднем плане, за невысокими холмами, располагался городок Розайт.
По правую сторону от нас, за многочисленными мысами, простиралось Северное море.
Цель нашего приезда в Англию и само наше прибытие должны были сохраняться в тайне. Однако, как мы убедились, в Розайте все население знало о нас. И, когда наш поезд подъезжал к порту, у каждого дома, у каждого поворота дороги мы видели людей различных возрастов и профессий, пришедших посмотреть на нас. Увидев в открытом окне голову советского матроса или офицера, англичане поднимали кверху два пальца, что означало победу. Даже дети, игравшие возле маленьких домиков, приветствовали нас тем же жестом.
В порту мы попали в окружение английских рабочих, которые встретили нас очень тепло.
"Вот теперь-то, наконец, Гитлеру будет капут!" "Вот теперь-то наше правительство откроет второй фронт!" "Вот это настоящие союзники!" - говорили рабочие, дружески похлопывая по плечу матросов.
Несмотря на то что наши случайные собеседники не знали русского языка, а запас английских слов у наших моряков был весьма скудный, между рабочими и матросами завязывались оживленные дружеские беседы.
Однако вскоре полицейские стали оттеснять от нас портовых рабочих. У поезда остались только советские моряки, несколько носильщиков да полицейские, удивлявшие нас своим необычайно высоким ростом.