В бой идут 2
Шрифт:
Тем временем незнакомка остановилась напротив меня и начала без предисловий:
– Дмитрий Валентинович - это вы?
– Я - не стал отрицать я.
– А Леонидову вы знаете?
– не отступала дама.
– Какую Леонидову?
– не понял я.
– Слепую!
– как будто гидравлическим прессом припечатала незнакомка, - Аглаю Владимировну, какую же еще?
Я немного растерялся под эдаким напором, но сумел собраться и понять, что речь идет о Патрике.
– Аглаю знаю, - кивнул я, - Я, правда, до сего дня не подозревал, что Владимировну.
–
– махнула рукой дама, - Не заработала она еще отчество. Да и отчество у нее, честно говоря, липовое. Мною самолично придуманное. Но я не о том.
– Ну слава богу!
– порадовался я.
– Раз разговор будет долгим, то здравствуйте вам тогда.
– И вам не болеть, - рассеянно ответила дама, которая явно о чем-то задумалась.
– Я ее мама.
– Я догадался.
Но дама не обратила на мои слова ни малейшего внимания. Минуту или даже две она напряженно о чем-то размышляла, а потом, наконец, вновь обратила на меня внимание.
– Объясните, что происходит!
– потребовала она.
– Где?
– поинтересовался я.
– В Гондурасе, блин!
– вновь не сдержалась дама.
– С Аглаей, конечно.
– Э-э-э... Да вроде ничего. У вас очень хорошая девочка. И танкует мастерски, - зачем-то добавил я.
К счастью, дама не обратила на последние слова ни малейшего внимания - настолько ее задели первые.
– Ничего?! Это вы называете - ничего? Я только что от директора. Он сказал, что Лаюшка связалась с какими-то прохвостами, влезла в какую-то аферу! Что из-за них колледжу пришлось нанимать каких-то тренеров-пенсионеров, и - самое главное!
– что выпускной экзамен моей дочери под угрозой!!! А вы вообще знаете, во что мне стало это ее обучение?! Да я пять лет как последняя проститутка корячилась, лишь бы концы с концами свести!
К несчастью, я обладаю хорошо развитым воображением и неудачно скроенная последняя фраза заставила меня улыбнуться. И хорошо, что не покраснеть.
– Очень смешно!
– фыркнула дама.
– Вы вообще - тренер?
– Тренер.
– А Аглая где?
– Ну... С другими тренерами. На тренировке.
– А вы что - филоните?
– Э-э-э... Нет. У меня библиотечный день.
Дама опять фыркнула.
– Вы можете ее сюда вызвать?
– Зачем?
– Ну раз вы отказываетесь объяснить, что происходит, я вынуждена обратиться непосредственно к дочери. Чтобы получить информацию из первых рук.
– Да я, собственно, не отказывался... Если хотите, я могу...
– Вы будете вызывать, или мне полицию вызвать?
– холодно поинтересовалась дама.
– Сейчас попробую.
Я набрал в личном чате: «Патрик, ты сейчас сильно занята?»
Ответ пришел мгновенно: «Совсем не занята, у нас перерыв минут на тридцать, пока свиньи респятся. А что?».
«Можешь в колледж вернуться? Думаю, что ненадолго».
Небольшая пауза.
«Без проблем, Сергей Дмитрич сказал, что можно и не торопиться. Он, если что, у девчонок танкование потренирует. Только вы меня поводком выдерните, а то лень до портала идти».
«Дергаю?»
«Да»
В ту же секунду в библиотеке появилась Патрик. Она увидела мать, и ее глаза сначала стали очень удивленными, а потом - очень злыми.
– Что ты здесь делаешь?
– не проговорила, а скорее прошипела она.
– У тебя же нет аккаунта!
– Теперь есть, - с вызовом ответила ничуть не испугавшаяся дама, - А вот магазина в Ляличах больше нет. Продала. Дорогое это удовольствие, как выяснилось. А что делать, если дочь переселилась в виртуальность и мать родную знать не хочет?
– Зачем. Ты. Сюда. Пришла.
– голос Патрика просто звенел металлом.
– На тебя посмотреть!
– не осталась в долгу мать.
– Узнать, наконец, что происходит! Ты что, соплюха, совсем рехнулась? Решила, что раз колледж заканчиваешь - то и бога за бороду взяла? А мать тебе уже не указ, да? Оперилась, говоришь, крылья распушила?! Да я тебе сейчас перья-то повыдергаю! А ну - отвечай, что это еще за афера, что за дружки? Куда ты влезла? Что вообще происходит? Почему я обо всем последней узнаю?
Патрик молчала, только бледнела все сильнее и сильнее. А госпожа Леонидова, если она, конечно, Леонидова, расходилась все больше и больше.
– Что ты молчишь? Воды в рот набрала? Ты вообще знаешь, сколько мне этот твой колледж обошелся? Мать с утра до вечера пашет как ломовая лошадь, с шести до двенадцати каждый божий день, каждый божий день! А ты? Ты вообще о ком-нибудь, кроме себя, думаешь? Коза драная! Ты понимаешь, что если я завтра сдохну от инфаркта, то ты по миру пойдешь, потому что ни хрена не умеешь и учиться ничему не хочешь! Почему я должна опять уйму денег вкладывать, аккаунт заводить, здесь тебя по всему колледжу с собаками искать, людей занятых дергать - потому что из тебя дома слова не вытянешь! Ничего добиться невозможно! Быстро отвечай, дрянь, - что происходит?!
– По колледжу, значит, бегаешь? Людей занятых дергаешь?
– губы у Патрика тряслись, как будто их кто-то дергал за нитку.
– Мало тебе Дальнереченска, еще и здесь меня теперь позорить будешь, да? Видеть тебя не могу! Меня тошнит от тебя, поняла?
Она метнулась к двери, но на пороге остановилась, и отчетливо отчеканила по слогам:
– Не-на-ви-жу-те-бя!
И хлопнула дверью так, что я порадовался за качество здешних косяков.
Секунду-другую я стоял совершенно ошалевший, разглядывая столь громкую, как выяснилось, дверь. В это время сзади раздался странный и очень неестественный звук. Примерно такой получается, если надуть воздушный шарик, а потом растянуть пальцами горловину.
Я оглянулся. Мама Патрика выла. Она повыла, наверное, с минуту, а потом, глотая слезы, принялась причитать.
– Дура я старая-я-я! Опять я все испортила-а-а-а! Да что же это такое? Да за что мне это все? За какие-такие грехи? И чем это я бога прогневила, что он так карает-то меня!!! Это же никакого сердца так не хватит - так болеть...
Потом она запричитала что-то уже совсем неразборчивое, а я стоял, как дурак, и слушал. Потом, наконец, догадался, налил из кулера водички и сунул стакан ей в руку.