В час, когда взойдет луна
Шрифт:
— Тен курчак? — изумился Стах.
— Справжни коваль, [61] — твердо сказал Эней.
Учитывая, подумал Игорь, что пацан чуть ли не шутя «наковал» для группы пять тысяч тугриков за неделю, «настоящий» — это даже не комплимент.
…На завтрак были сардельки для гриля, купленные вчера в Гданьске — половину здоровенной «семейной» упаковки выпотрошили и съели по дороге, вторую половину насадили на шампуры и зажарили над печкой. Печка у Стаха была совершенно антикварная — на дровах и древесном угле.
61
— У нас есть два брата. Есть кузнец.
— Этот белый? (…)
— Этот куренок?
— Настоящий кузнец.
— Если бы это был утюг, — сказал Антон, — им бы пришлось размахивать. Раньше, когда утюги были на угле, ими размахивали, чтобы жар равномерно распределялся. Но это, — горько заметил он, — не утюг.
Игорь с сомнением посмотрел на печку.
— Не думаю, что кто-то выиграет, если я начну ей размахивать.
— Вы там осторожнее, — сказал Эней. — Чайки налетят. Они эти сосиски прямо с шампуров таскают.
В конечном счете наелись все и всем было вкусно. Игорь, ради завтрака боровшийся со сном почти до половины десятого, добрался, чуть пошатываясь, до своего домика, упал на постеленный поверх койки спальник — и отключился.
Стах протестовал. Стах все время протестовал. Ему не нужна была цивилизация. Цивилизация — это для двух парадных коттеджей, да и то… Последняя демонстрация протеста кончилась тем, что Игорь перекрасил волосы в радикально рыжий цвет, смотался в соседнюю деревню и, объяснившись с первым попавшимся жителем на ломаном немецком, купил, прикинув параметры Стаха, пятилитровую бутыль сливового самогона и трехлитровую картофельного. В общем, когда Стах снова стал способен протестовать, два домика уже были оборудованы газовым отоплением (баллоны), на общей кухне красовалась новая плита (на теплобрикетах), крыши коттеджей сияли поглотителями солнечных батарей, а в антенне спутниковой связи какие-то представители семейства врановых даже попытались свить гнездо, но были беспощадно выселены.
Стах плюнул и пошел заканчивать яхту.
Кроме него, на маленькой верфи работали двое деревенских парней — Феликс и Гжегож. Они знали Энея с детства, были по уши завязаны в делах Стаха, и утечки информации можно было не опасаться.
А ещё в пансионатике жили гоблины — так их прозвал Антон, и название закрепилось. Это были натуральные бандиты, которые вели со Стахом какие-то дела и совмещали их с приятным — купанием в море, катанием на яхте, выпивкой и жратвой. Стах и его работники питались тем, что оставалось от ночных пиршеств гоблинов. Гоблины спали — часов до двух пополудни. Потом понемножку выбирались на солнышко, освежались в море, иногда под руководством Феликса или Гжегожа отчаливали на яхте и ловили рыбу. Выловленную оставляли тому же Феликсу или Гжегожу чистить, а сами ехали в город за водкой и закуской — рыба была просто символом их охотничьей удачи. Они пекли её над костром на шампурах. Им нравилось чувствовать себя викингами.
Костя тренировал Антона. Нарабатывал общую физическую подготовку по армейским стандартам, и кое-какие приемы самообороны. Потом отводил в «тир» и учил обращаться с оружием. До стрельбы пока не доходило — Антон должен был уметь разобрать, почистить, смазать и собрать «железо».
Само «железо» хранилось в лесу, в тайнике. В первый же день Эней отвел Костю и Антона на то место, отсчитал шаги от раздвоенной сосны, разгрёб песок и хвою — и обнажил деревянную крышку люка со вделанным кольцом. В подземной схованке лежало наследство Ростбифа и Каспера.
Наверное, так себя чувствовал Эдмон Дантес. Или — ещё лучше — персонажи «Таинственного острова». Склад «находка для шпиона», он же «радость террориста». Стрелковое оружие на любую руку. Патроны в «серебряном снаряжении», в обычном. Взрывчатка. Батареи взрывателей. Распылители под серебряные взвеси. Сами взвеси. Колларгол в ампулах. Жучки. Коммуникаторы. Чипы. Флешки с инструкциями, демонстрациями, разработками. Комментарии Ростбифа к оным.
На самом деле — очень немного. На один зуб. Но затравка в деле очень часто — самое важное. Если есть оружие, можно добыть оружие. Если есть деньги, можно добыть деньги. И если есть информация…
Эней проверил и пересмотрел все содержимое «пиратского сундука». Потом простучал стенки. Потом что-то посчитал, шевеля губами, наклонился, отодвинул два кирпича, пошарил за ними, и вытащил на свет небольшую плоскую коробку и крайне недовольного вторжением длинноногого белого паука. Паука он стряхнул, а коробку оставил себе.
— Это что? — спросил Антон.
— От любопытства кошка сдохла, — сказал Эней. — Будешь себя хорошо вести, вечером дам посмотреть.
— А что нужно вскрыть, чтобы ты решил, что я хорошо себя веду?
— Научись не глядя заряжать револьвер. Шучу. Если это то, что я думаю, я тебе обязательно это покажу, сегодня или завтра.
Антон взъерошил макушку.
— Жизнь дала трещину, — сказал он. — Остался последний чемодан денег. Эней, в идеале нам все равно нужен свой источник финансирования. Отдельно от подполья. Нам нужна фирма. Компания. Которая будет делать деньги. Тогда нам не смогут перекрыть кислород даже при самом плохом раскладе.
— Я кое-что придумал, — сказал Эней. — Но это пока так, в воздухе… мы ни с чем не можем заводиться, пока не найдем Хеллбоя и не приведем группу в рабочий вид. А фирма — это неплохо. И своё хозяйство, и прикрытие.
— Но для этого нам нужно семечко. Не просто деньги на текущие нужды.
— Ну, так прикинь. Начинай соображать, что бы такое провернуть. А я пойду у Стаха спрошу — может, у него есть груз.
Груза у Стаха не было и в ближайшее время не предвиделось. Яхта требовала ещё месяца работы. И нужно было как-то выручать Хеллбоя.
После темноты Эней и Игорь отсели от общего костра (с печкой решили больше не связываться) для приватной беседы.
— Вот что я думаю, — сказал Эней. — Хеллбой задолжал Стаху полторы тонны. Мы найдем Хеллбоя и эту игорную мафию — и обуем так, что у нас появятся и деньги, и инструктор.
— Конечно, надо смотреть на месте. Только, Андрей, мне на ринг нельзя. Я боец так себе, и проиграть-то не проиграю, но выдам себя мгновенно. Мы проверяли.
Эней пожал плечами:
— А тебя никто на ринг и не тащит. Ты побереги силы, чтобы выигрыш забрать.
— Тогда расскажи, что ты хочешь делать. Потому что в этой сфере опыт у меня побольше.
— Хеллбой, — объяснил Эней, садясь прямо на песок, — учудил вот что: договорился с хозяевами, что ляжет в четвертом раунде — а сам выиграл. Теперь сидит, хвостом накрывшись, хозяева его ищут. Но я его знаю — он не удержится, высунется. И если мы найдем его раньше, чем хозяева боев — мы выходим с ними на связь и представляемся такой же группировкой, которую в свое время обул Хеллбой. Зная его как облупленного, они нам поверят. А поскольку единственный способ, которым Хеллбой может вернуть деньги — это выступить на ринге ещё раз, мы предложим замостырить бой: он против нашего бойца. Против меня.