В чем секрет обаяния
Шрифт:
Из последних сил Шэннон добралась до входной двери, распахнула ее... На пороге, опершись о дверной косяк, стоял Йен Брэдфорд собственной персоной. Под его уже знакомым оценивающим взглядом Шэннон еще острее ощутила, как безобразно выглядит, а его громкий смех поставил логическую точку в цепи кошмарных утренних событий.
Шэннон оглянулась на орущую Челси, затем снова повернулась к Йену, возмущенная его искренним весельем.
– Это семейный визит?
– Что, неудачный день?
– Ничего подобного. Я всегда с утра обливаюсь
– Какого черта эксперты по воспитанию несут наукообразную психологическую чушь? Не проще ли честно предупредить о том, что перед кормлением ребенка необходимо переодеваться в домашнюю одежду?
– Что вам нужно?
– Я могу войти?
Шэннон взмахнула рукой, приглашая незваного гостя.
– Милости прошу.
Появление Иена положило конец вокальным упражнениям Челси, правда, она тут же сползла со стула и повисла на ноге Шэнион, лишив ее возможности передвигаться.
– Садитесь. Я должна переодеться. Шэннон подхватила девочку на руки и бегом бросилась наверх в спальню. Посадив Челси на свою постель, она быстренько сменила испорченные слаксы на широкую цветастую юбку и взглянула в зеркало. В сочетании с блузкой, украшенной воланами по вороту и рукавам, получился цыганский наряд. Шэннон бросилась к шкафу, надеясь найти что-нибудь более подходящее, но вскоре сдалась. Ну что она нервничает? Как будто хочет произвести впечатление на младшего Брэдфорда!
– Кто пришел?
– спросила Челси. Шэннон провела щеткой по легким волосикам, и впервые за все время девочка не отодвинулась от нее.
– Твой брат. Йен.
– Челси хочет печенье.
– Похоже, новообретенный старший брат оказался куда менее привлекательным, чем шоколадное печенье.
– Не сейчас, - твердо ответила Шэннон, внутренне готовясь к новой истерике, однако Челси приятно удивила ее: малышка лишь пожала плечиками и увлеклась хрустальными флакончиками на туалетном столике. А через минуту, глядя на отражение Шэннон в зеркале, Челси вдруг сказала:
– Прости меня.
Шэннон почувствовала такую радость, словно выиграла главный приз л лотерее.
– Хорошо. Давай пока забудем об этом. У нас гость.
Они вернулись в гостиную, где Йен непринужденно расположился в, мягком кресле. Шэннон заметила, как он старательно отводит взгляд от Челси, и неохотно рассталась с робкой надеждой на то, что в нем проснутся родственные чувства или хотя бы естественное любопытство. Ничего не поделаешь: девочку ей придется воспитывать одной.
– Я ждал от вас известий.
– Разве я обещала позвонить?
– Шэннон оттолкнула плюшевого медведя и села на диван. Челси вскарабкалась к ней на колени и свернулась калачиком.
– Вы вернули мой чек.
– Я не знала, что это за деньги.
– Алименты для.., э...
– Вашей сестры?
Йен медленно выдохнул.
– Она мне не сестра.
Шэннон ласково поглаживала спинку Челси, убаюкивая девочку.
– Если вы не считаете
– Я не это имел в виду.
– Именно это.
Йену послышалась тихая грусть в ее словах. Видимо, девочка - истинное наказание, хотя в данный момент, заснув на коленях тети, похожа на ангелочка. Он отвел глаза. Его это не касается. Этот голубоглазый ребенок не имеет к нему никакого отношения.
– Просто скажите, чего вы хотите.
– Я о чем-то просила вас, мистер Брэдфорд?
– Нет, напротив. И ваше молчание подозрительно. Есть же у вас какие-то намерения. И вы наверняка обдумали цену.
– Кажется, у вас создалось неверное впечатление. Мне нечего продавать. Наследство принадлежит Челси, не мне.
– Но, как официальный опекун, до ее совершеннолетия вы имеете право принимать любые решения, касающиеся ее денег и собственности.
Шэннон заправила за ухо выбившуюся прядь волос.
– Если эти решения в ее интересах, а не в ваших.
– Деньги позволят вам нанять помощницу по уходу за ребенком.
– Вы перестанете, наконец, называть ее "ребенком"? Ее зовут Челси.
– Прекрасно. У Челси будет няня, у вас - домработница...
– Теперь вы намекаете на то, что у меня грязно?
– раздраженно прошипела Шэннон.
Йен еще раз огляделся. Мебель явно дорогая, но повсюду валяются детские игрушки. Правда, как ни удивительно, учитывая присутствие маленького ребенка, на бледно-голубом диване и креслах ни пятнышка.
– Нет, не грязный.
– Тогда, может быть, прекратите оскорблять меня?
Йен поднялся и прошелся по гостиной. Шэннон была права. Ему явно не хватает красноречия и хороших манер, но только при общении с нею. В обычных обстоятельствах он выразил бы свою точку зрения, не оставив места спорам.
Шэннон осторожно соскользнула с дивана, не потревожив девочку, укрыла ее вязаным одеяльцем.
– Ей не нужны вечно сменяющиеся няньки, поварихи и домработницы. Я не собираюсь устраивать из ее жизни проходной двор.
Шэннон выбежала в кухню. Йен последовал за ней.
– Тогда, может, скажете, что реб... Челси нужно? Она резко повернулась к нему. Длинная мантия взлетела и закружилась вокруг ее ног.
– Время, Йен. Ей необходимо время, сочувствие и любовь тех немногих родственников, что у нее остались. Вы готовы предложить ей свое время в обмен на акции компании?
– Простите, не понял.
– Не так уж трудно понять. Вам все равно придется иметь с ней дело. Если не сейчас, то с восемнадцатилетней незнакомкой, которую вы так и не потрудились узнать.
– И все же я вас не понимаю.
– Вам нужна ваша драгоценная фирма? Прекрасно.
– Шэннон прислонилась к рабочему столу. Ее полные яркие губы изогнулись в вызывающей улыбке.
– Я предлагаю вам в течение следующих двенадцати месяцев регулярно общаться с вашей сестрой. В конце года можете выкупить ее акции.