В чертогах марсианских королей
Шрифт:
Частности были бесконечны. Они наняли архитектора, который воплотил их идеи в отпечатанные по Брайлю чертежи. Постепенно планы развивались. Они опять потратили деньги.
Началось строительство, которым на месте руководила архитектор. К тому времени ее настолько восхитила вся схема, что она стала работать бесплатно. Это стало важным прорывом, потому что им требовался человек, которому они могли доверять.
Но есть предел того, что может быть достигнуто на таком расстоянии.
Когда все уже было готово для переезда, они наткнулись на бюрократические препоны. Они их предвидели, но это стало задержкой. Социальные агентства, которым было поручено наблюдать за их благополучием, усомнились в мудрости всего проекта.
Когда стало очевидно, что никакое количество доводов его не остановит, закрутились бюрократические колеса и был выдан запретительный ордер ради их же защиты, не позволяющий им покинуть школу. К тому времени всем им уже исполнился двадцать один год, но они были признаны умственно неполноценными, которые не могут управлять своими делами. Было назначено слушание.
К счастью, у них все еще остался доступ к юристу. Он также заразился этой безумной перспективой и начал мощное сражение в их пользу. Ему удалось добиться принятия решения, касающегося прав лиц, помещенных в специализированные учреждения, далее оставленного без изменения Верховным судом и позднее приведшего к серьезным последствиям в госпиталях штатов и округов. Поняв, какие проблемы они уже получили в отношении тысяч пациентов в специализированных заведениях по всей стране, агентства сдались.
К тому времени наступила весна 1988 года, на год позднее их целевой даты. Часть удобрения была смыта с полей из-за отсутствия клевера, предотвращающего эрозию. Было уже поздно что-то сажать, а деньги у них заканчивались. Тем не менее они переехали в Нью-Мексико и начали тяжелейший труд, запуская все запланированное. Их было пятьдесят один плюс десять детей в возрасте от трех месяцев до шести лет.
Не знаю, чего я ожидал. Помню, что все стало сюрпризом – или из-за того, что увиденное выглядело настолько нормальным, или потому, что оно настолько отличалось. Ни одна из моих идиотских догадок о том, каким может оказаться это поселение, не оказалась верной. И, конечно же, я не знал их истории. Я узнал ее потом, небольшими частями.
Я удивился, увидев свет в некоторых зданиях. Первоначально я предположил, что они в нем не нуждаются. Это пример чего-то настолько нормального, что удивило меня.
Что же до различий, то первым, что привлекло мое внимание, оказалась изгородь вокруг железной дороги. У меня к ней появился личный интерес, потому что из-за нее я едва не пострадал. Я пытался понять ее смысл, и должен был это сделать, если собирался остаться хотя бы на ночь.
Деревянные изгороди, окаймляющие рельсы на пути к воротам, тянулись до амбара, где рельсы делали такую же петлю, как и за пределами стены. Вся железнодорожная линия была заключена в изгородь. Доступы к ней находились только на погрузочной платформе в амбаре и через входные ворота.
Это имело смысл. Слепоглухой человек мог управлять подобным транспортом только при полной уверенности, что на пути никого нет. Сами они никогда не выйдут на рельсы, потому что их невозможно будет предупредить о приближающемся поезде.
Когда я дошел до группы зданий, то увидел людей, ходящих вокруг в сумерках. Они меня не замечали, как я и ожидал. Они двигались быстро, а некоторые даже бежали. Я стоял неподвижно, обшаривая все вокруг взглядом, чтобы никто в меня не врезался. Прежде чем набраться смелости, я должен был выяснить, как им удается не сталкиваться.
Я наклонился и присмотрелся к земле. Свет уже тускнел, но я сразу увидел, что все вокруг пересекают бетонированные дорожки.
На каждой из них имелся отличающийся рельефный узор, созданный до того, как бетон затвердел: линии, волны, углубления, гладкие и шершавые участки. Я быстро увидел, что те, кто торопится, перемещаются только по этим дорожкам, и все они ходят босиком. Нетрудно было догадаться, что это нечто вроде дорожной схемы, читаемой ногами. Я выпрямился. Мне не требовалось знать, как это работает. Достаточно было понять, что это такое, и держаться в стороне от дорожек.
Люди здесь были ничем не примечательные. Некоторые ходили без одежды, но теперь я к такому уже привык. Все были разного роста и телосложения, но выглядели примерно одного возраста, за исключением детей. Если не считать того, что они не останавливались, не разговаривали и даже не махали друг другу, когда сближались, я никогда бы не предположил, что они слепы. Я видел, как они подходили к пересечению дорожек – понятия не имею, как они понимали, что вышли к перекрестку, но смог придумать несколько объяснений – и шли через него медленнее. Это была чудесная система.
Я начал подумывать о том, чтобы подойти к кому-нибудь. Я провел там уже почти полчаса, без приглашения. Наверное, у меня возникло ложное ощущение уязвимости этих людей; я ощущал себя взломщиком в чужом доме.
Около минуты я шел рядом с женщиной. Она шагала очень целеустремленно, глядя вперед – или так казалось. Она что-то почувствовала, возможно, услышала мои шаги. Пошла чуть медленнее, и я коснулся ее плеча, не зная, как еще поступить. Она мгновенно остановилась и повернулась ко мне. Глаза у нее были открыты, но пусты. Руки ее пробежали по моему телу, легко касаясь лица, груди, рук, прошлись по одежде. У меня не было сомнения, что она распознала во мне незнакомца, возможно, уже после первого касания к плечу. Но она тепло улыбнулась мне и обняла. Руки у нее оказались очень деликатные и теплые. Забавно, потому что они были мозолистыми из-за тяжелой работы. Но на ощупь – чувственные.
Она дала мне понять – показав на здание, изобразив еду невидимой ложкой и коснувшись цифры на своих часах, – что ужин будет через час и что я приглашен. Я кивнул и улыбнулся под ее ладонями, она поцеловала меня в щеку и торопливо ушла.
Что ж, все оказалось не так уж и плохо. Меня волновала возможность общения с ними.
Позднее я обнаружил, что она узнала обо мне гораздо больше, чем я предполагал.
Я решил пока не идти в столовую, или что там у них было. Прогулялся в сгущающихся сумерках, разглядывая их хозяйство. Увидел, как маленькая шелти гонит овец в овчарню на ночь. Она умело направила их в открытые ворота безо всяких команд, и кто-то из местных закрыл их и запер. Потом наклонился и почесал собаке голову, а та лизнула его руку. Закончив со своими обязанностями, собака подбежала ко мне и понюхала штанину. Весь остаток вечера она ходила следом за мной.
Все выглядели такими занятыми, что я с удивлением увидел женщину, сидящую на изгороди и ничего не делающую. Я пошел к ней.
Вблизи я увидел, что она моложе, чем я думал. Ей было тринадцать лет, как я позднее узнал. Одежды на ней не было. Я коснулся ее плеча, она спрыгнула с изгороди и поступила так же, как и другая женщина, – ощупала меня всего безо всякой сдержанности. Потом взяла за руку, и я ощутил, как ее пальцы быстро двигаются на моей ладони. Я не мог этого понять, но знал, что это такое. Я пожал плечами и испробовал другие жесты, чтобы показать, что я не говорю на амслене [2] . Она кивнула, все еще охватывая ладонями мое лицо.
2
Американский жестовый язык, амслен (сокращение от American sign language) – основной жестовый язык в сообществах глухих США и англоговорящих частей Канады. Кроме того, на диалектах амслена или его креолах говорят во многих странах мира, в частности, большинстве стран Западной Африки и части стран Юго-Восточной Азии.