В чужом небе
Шрифт:
Командир 1-го конно-партизанского гайдамацкого полка Козырь проснулся на рассвете. Он всегда просыпался с первыми лучами солнца - стоило тем только залезть в окошко хаты, где преклонял голову полковник или же найти самую маленькую дырочку в пологе палатки, и коснуться его, Козыревых, глаз, как он тут же пробуждался ото сна. Как бы крепко не пил вчера и во сколько бы ни повалился спать.
Так было и в это утро. Первые робкие лучики солнца заглянули в убогую избушку, где на пропахшем сыростью топчане спал полковник Козырь, и он тут же открыл глаза. Первой мыслью его было - не надо было вчера мешать хорошую казёнку с местным первачом. Но всё же вчера душа просила ещё, а казёнки было до обидного мало. А потому сегодня на утро под черепом полковника Козыря творилось пёс знает что, и чтобы прийти
Вот и в это утро полковник не изменил своему обыкновению. Он не глядя, на ощупь нашёл заветный деревянный шкалик, вытащил крепкими, как у лошади, зубами пробку, и тут же хорошо приложился к горлышку. И побежала по жилам кровь быстрее, и грохот марширующих в голове солдат стал тише, и звон чьих-то шпор в ушах успокоился. Жизнь для Козыря возвращалась в привычное русло. Новый день для него означал новую схватку - с народниками ли, с гетманскими прихвостнями или с блицкриговцами - всё равно. Козырь любил драться - и наплевать ему было, с кем именно.
– Спадар полковник, - сунулся в комнатушку, где ворочался на сыром топчане Козырь, его денщик, - спадар полковник, донесение до вас.
– Валяй его сюда, - махнул рукой командир 1-го конно-партизанского полка, а подумав секунду, добавил, - через пять минут.
Как только за денщиком закрылась скрипучая дверь, полковник Козырь быстро поднялся на ноги. Ощупал себя, проверяя, какую амуницию скинул с себя вчера, а что сумел ночью стащить с него денщик. Оказалось, что в этот раз, он расстался только золочёными полковничьими оплечьями и крепящимися к стальному воротнику, на котором был искусно вычеканен гайдамацкий герб - скрещённые сабля и ружьё, и череп над ними. Даже кольчугу в этот раз он с себя не снял, прежде чем на топчан валиться, и она ему за ночь сильно намяла бока. Кольчуга была предметом особой гордости полковника Козыря - он взял её ещё в Первую войну с имперского генерала, и она исправно защищала его от вражьих пуль и сабель всё это время. Мелкого плетения, лёгкая - не тяжелее зимнего свитера из овечьей шерсти, она была настоящим произведением искусства. А что самое лучшее - на ней все годы, что таскал её на себе полковник Козырь, попадая и под ливень, и по снегопад, и по грязи брюхом ползая, не появилось ни единого пятнышка ржавчины.
– Шельма!
– возопил полковник.
– А вертайся взад! Кто мне помогать будет сброю на себя натягивать!
Он бы и сам легко управился с этим делом - нехитрое ведь, да и Козырь человек привычный к походной жизни. Но раз уж завёл себе денщика, то надо гонять его в хвост и в гриву, чтобы не расслаблялся.
С помощью денщика приведя себя в божеский вид, полковник Козырь вышел, наконец, из комнатки в светлицу, где ждал его гайдамак с донесением. Полковник сразу понял, что прибыл к нему гайдамак не из его полка, потому что на нём был жупан синего цвета, в то время, как все бойцы 1-го конно-партизанского полка носили красные жупаны. За что и получили своё прозвище. Сам Козырь щеголял в таком - с золотой отделкой по борту и обшлагам рукавов. Правда, шитьё уже сильно вытерлось от неаккуратности командира полка, а сам жупан был покрыт множеством тёмных пятен от еды и пролитого спиртного. Аксельбант, полагающийся полковнику, был давно оборван и болтался из-под левого оплечья каким-то собачьим хвостом. Оборвать его совсем у Козыря всё руки не доходили.
– Ну и откудова ты такой синий к нам пожаловал?
– От командира корпуса облоги полковника Торопца, - чётко отрапортовал синежупанник, за что заслужил вечную ненависть Козыря, про себя заклеймившего его «бывшим», - с приказом
– Сталбыть, гетманцев бить будем, - подкрутил ус полковник Козырь.
– Добро! Поможем вам, синим жупанам, в доброй драке. А куда ж вы без нас-то?!
Он хохотнул и крепко приложил по плечу вестового. Тот даже не шелохнулся, хотя рука у Козыря была тяжёлая. И этим он заслужил невольно уважение командира конно-партизанского полка.
– Нынче же выдвинемся на позицию и ударим по городу, - добавил Козырь.
– К вечеру буду уже на окраинах - так и передай Торопцу. Слово в слово.
– Нет надобности врываться в город, - попытался урезонить разошедшегося полковника вестовой.
– Пехота и артиллерия нашего корпуса не поспеют за вашим полком, спадар.
– Боитесь без вас столицу возьму, - хохотнул Козырь, - и Гетмана, сволочь такую, вместе с Брунике на одной осине повешу?
– Одним полком вы не сумеете сладить с Брунике и войсками Гетмана, - ответил вестовой.
– Тем более что у Блицкрига и Гетмана теперь есть новые союзники.
– Ну и кто же теперь к нам в Прияворье пожаловал?
– Добровольцы Чёрного барона, - ответил мрачный вестовой, - Волчья сотня Щекаря и наёмные эскадрильи летунов. Они прежде воевали против Блицкрига за Котсуолд, а когда островитяне сбежали к себе, а Нейстрия пала, быстро перебежали к генерал-кайзеру.
А вот полковник Козырь ничуть не приуныл. Ведь он слишком любил хорошую драку. Ну а новый враг он же завсегда интересней тех, с кем уже бился.
Полковник лихо подкрутил ус.
– Да не журыся ты!
– снова хлопнул он по плечу вестового.
– Побьём и Чёрного барона - раз уж сбежал он, поджав хвост, а теперь не уйдёт. И с Щекарем поквитаемся!
Вестовой явно не разделял оптимизма полковника Козыря. Однако ничего ему больше говорить не стал. Он отдал честь гайдамацким порядком, хлопнув себя зажатой в правой руке шапкой с длинным синим хвостом по левому плечу. Хвост с чёрной кисточкой при этом хлестнул его по спине. И вышел из светлицы в сени.
– Эх, синий жупан, - прицокнул языком Козырь, - что с тебя взять-то?
И сам вышел из хаты.
Глава 2.
Переговоры с остальными наёмниками оказались не столько трудными, сколько до крайности неприятными. Мы сидели посреди осаждённого Блицкригом города и ждали неизбежного, вроде бы, штурма. Однако отчего-то фельдмаршал Фредефрод не спешил снова отправлять своих солдат в атаку. Ведь войск в Дёйнкирхе оставалось ещё предостаточно - и бой грозил оказаться весьма кровопролитным. Ведь ещё до конца не ясно было, кто из наёмников готов принять сторону Блицкрига, а кто будет драться до конца. Чтобы решить этот вопрос, командиры всех наёмных частей собрались в городской ратуше, чиновники которой давно уже сбежали. Здесь же присутствовали и майор Эогри и капитан Шагон - командир королевского горского полка и его заместитель. Полк этот составлял костяк 51-й горской дивизии, которая осталась оборонять город вместе с наёмниками. Проще говоря, горцев бросили, потому что им не нашлось места на эвакуирующихся судах.
– И что вы теперь намерены делать?
– первым спросил у майора Эогри полковник Криг - командир Корпуса смерти. Он был вроде как старшим по званию, среди собравшихся и неформальное лидерство было за ним.
– Нам остаётся только в дикие гуси податься, - пожал плечами Эогри. Он сохранял полную невозмутимость и понять, какие на самом деле чувства его сейчас обуревают, и обуревают ли вообще, оказалось совершенно невозможно.
– Так у меня на родине называют наёмников. Думаю, сможем на этой войне заработать не хуже других, раз уж наш король от нас отвернулся.
– Чью же сторону вы намерены принять в конфликте, что сотрясает Континент?
– Уж точно не Блицкрига, - усмехнулся Эогри.
– Мы будем прорываться в Империю - теперь только она может решить исход дела. К тому же фронт не так далеко отсюда. Несколько недель скорого марша.
– И вы считаете, что Фредефрод так вот запросто даст вам уйти?
– скривил в ухмылке тонкие губы Чёрный барон.
– Зря надеетесь, вы ведь даже права прохода не имеете. Ваша дивизия - вражеская часть, и если вы не сдадитесь, вас уничтожат.