В чужой голове
Шрифт:
– Да, Павел Викторович, – мальчик опускает голову. – Я устроил беспорядок в столовой. – он говорит без запинки, спокойно, но сам горбится. Хочу просить, где я нахожусь, но не могу произнести ни звука.
– Молодец, – мужчина ерошит волосы мальчика. – Но наказание не может быть отменено, ты же понимаешь?
– Да, Павел Викторович. – мальчик кивает и опускается на колени.
– Молодец, – мужчина гладит мальчика по волосам и поднимает его опущенную голову. – Посмотри на меня.
Я пытаюсь попасть в кабинет, но передо мной словно невидимая стена, не могу издать
– Ну-ну, – мужчина гладит его по голове, – Это для твоего же блага. Диких животных надо дрессировать, чтобы они не навредили людям. Ты же понимаешь?
– Д-да, – голос мальчика дрожит. Я не понимаю, что он делает с ребенком, но, кажется, ему больно. Это надо прекратить. Я должен это прекратить. Помогите, пожалуйста, помогите мне.
***
Воздух лезвием прошелся по глотке. Я закашлялся до слез. Когда открыл глаза и посмотрел на мужчину, с удивлением узнал в нем Виктора Петровича, директора лицея. Почему до меня дошло только сейчас?
– Что ж, как вы сейчас себя чувствуете? – казалось, что его действительно волновало мое состояние.
– Н-нормально, – ответил и понял, что привкуса мокрой тряпки во рту больше нет. – Зачем я здесь? – говорить было тяжело.
– Чтобы исправить досадное упущение, совершенное много лет назад, конечно. Вы забыли? – он широко раскрыл глаза.
– Мы, что, в ситкоме, что ли? – Алекс раздраженно фыркнул. – Он на тюленя похож. Не в обиду тюленям, конечно.
– М-мы говорили?
– Да. Видимо, ваш организм иначе реагирует на лекарство. Ну, хорошо, что мы выяснили это сейчас, – Павел Викторович улыбнулся и протянул руку в сторону сторожа, тот подал толстую тетрадь в твердой обложке. Директор внес какие-то пометки и продолжил. – Что ж, тогда я повторюсь. Вы должны были с самого начала оказаться под моим попечением, но, к сожалению, ваши родители, а затем и руководство, приняли иное решение. Поэтому я решил исправить это досадное недоразумение.
– Под вашим попечением? – Он знал моих родителей.
– Да.
– Почему? – Он видел меня в детстве? Откуда он их знал?
– Потому что лишать ребенка возможности расти в естественной для него среде неправильно.
– Ты для него, что, животное? – возмутился Алекс. – Что еще за естественная среда?
– Что еще за естественная среда? – произнес хором с Алексом.
– Ваша естественная среда обитания – рядом с родителями, в родном городе, впитывая родную культуру, под опекой понимающего наставника. – Это звучало как бред, но Павел Викторович говорил спокойно, с серьезным выражением лица.
– И почему родители были против? – наконец, собрался и спросил.
– Потому что в нашей стране в то время с такими детьми только начинали работать. Ваши родители могли себе позволить отправить вас в Академию и сделали это, – директор вздохнул. – А после уже ваше руководство решило лишить вас возможности общаться с теми, кто имеет схожий опыт, но растет в более комфортных условиях. – Его слова звучали как пересказ какой-то брошюры.
– И вы решили меня...похитить?
– Это не похищение,
– Он явно слетел с катушек, – нервно произнес Алекс. – Надо валить.
– Что ж, тогда почему я привязан к кровати? – подергал руками. – Странный способ показать лучшую жизнь.
– Это всего лишь мера предосторожности. Вы долгое время принимали лекарство, негативно влияющее на ваши способности. Его надо было вывести. – Павел Викторович начал расстегивать ремни. – Теперь же вам надо восстановиться.
– То есть вы забрали меня только для того, чтобы освободить от влияния Ассоциации?
– Конечно, – мужчина улыбнулся. – Мы потеряли слишком многих детей, поэтому пора их возвращать.
– Но я же и так вернулся.
– Пока еще нет, не совсем.
– Когда у него уже лицо треснет от этой лыбы, – прорычал Алекс. Я попробовал сесть, но Павел Викторович положил мне руку на грудь и надавил.
– Вы сможете сесть через пару часов. Пока лежите.
– Я бы хотел сходить в туалет, – он же не совсем больной, чтобы не отпустить?
– Вам помогут воспользоваться судном, – ну кто бы сомневался. Алекс засмеялся.
– Раз уж я очнулся, то, пожалуйста, просто помогите мне дойти до туалета, – постарался говорить как можно жалобно. – Пожалуйста.
– Что ж, хорошо, – Павел Викторович царственно кивнул и встал. – Поговорим позже тогда.
Он взял меня за руку, я услышал странный звон, Алекс вскрикнул. Хотел обернуться, но привлекать внимание не стоило.
Я стою на тротуаре в полоске света от фонаря. В нескольких метрах впереди – туман. Он скоро поглотит меня. Я закрываю глаза.
Мужчина с довольным лицом кивнул и молча вышел из комнаты.
– Что ж, с тобой явно что-то не так, это мы уже поняли, – Алекс на удивление радостно подбежал к закрывшейся двери. – Но, видимо, сейчас это играет нам на руку.
Я кивнул. Сторож, словно этого и ждавший, помог мне сесть, затем встать и повел к выходу.
Глава 26
– Так, мы вышли, теперь надо придумать, как отсюда свалить, – Алекс держался слева и осматривался, пока мы шли до туалета. – И что-то сделать с обувью.
Я вздохнул и продолжил ступать босыми ногами по прохладному кафельному полу. Не голый, уже хорошо, но обувь не помешала бы.
– Эй, можно мне ботинки? – раз уж мужчина пошел со мной в туалет, может он и ботинки даст? – Или хотя бы носки? Пол холодный.
Сторож ничего не ответил и продолжил идти вперед, поддерживая меня под руку. Посмотрев в его спокойное, даже расслабленное лицо с приоткрытым ртом и чуть опущенными, расслабленными веками, я понял, что он, вернее его сознание, спит. Скорее всего, поработал Павел Викторович. Но почему я ничего не знал о нем до этого? Ему лет сорок, значит хотя бы раз, но мы должны были встретиться в Академии, но его там не было. Неужели он все время скрывался? Даже когда был ребенком? Если это возможно, то надо узнать как, и кто ему помогал.