В доме напротив
Шрифт:
Потом началась беготня взад-вперед, подготовка к отплытию, неразборчивые выкрики команд, грохот кабестана и воды, взбаламученной якорной цепью.
Адиль бей стоял на палубе, опершись о поручни. Казалось, мир ожил, зашевелился. Здесь и там
Какие-то матросы пробежали мимо него. Время от времени трещал звонок телеграфа, передающего команды в машинное отделение.
То ли шел дождь, то ли это был туман?
Кожа его была влажной, палуба — мокрой. Двигатель стучал все громче.
Рядом мелькнул зеленый огонек, потом красный. Пароход дал три громких гудка и стал набирать скорость. Батум? Его уже не было видно. Пароход обогнул мыс, и позади остались темное небо, впереди были уже горы Малой Азии.
— Капитан приглашает вас к себе. — Стюард ушел. Адиль бей поднялся по лестнице, услышал громкие голоса.
— Войдите!
В каюте горел яркий свет. Неджла в розовой пижаме хохотала, вставляя в граммофон новую иголку. Капитан был в расстегнутом кителе. Стюард принес шампанское.
— Я думаю, вы не откажетесь выпить с нами бокал… Под иглой зазвучало танго, которое каждый вечер играли в баре. Неджла подпевала, делала какие-то па, глядя блестящими глазами на обоих мужчин. Потом села на подлокотник кресла капитана. Потом…
Принесли еще шампанского. Неджла то и дело смеялась. Танцевала, целовала капитана, потом Адиль бея. Тащила танцевать. Время от времени подмигивала ему и в то же время ластилась к капитану. В вырезе пижамы видна была грудь, но Неджла как будто этого не замечала.
Судно равномерно подрагивало. Качка почти не ощущалась, но Адиль бею было не по себе.
Он думал о Соне. Перед глазами вставало только черное платьице, резиновые сапоги, шляпка…
Был уже поздний час, когда капитан поднялся и заявил, что пора спать.
Он пожал влажную руку Адиль бея. Неджла осталась в каюте, и едва дверь закрылась, там опять раздался смех.
Потом задраили иллюминатор. Адиль бей почувствовал тошноту, пробрался к борту, и там его одолели приступы рвоты. Палубные надстройки белели, как молоко, несмотря на моросящий дождь. Все вокруг было черным.
Справившись с приступами, Адиль бей стал думать о том, как он объяснит министру свой неожиданный отъезд. Трусом его не назовешь, он в свое время сражался при Дарданеллах, а потом за Мустафу Кемаля. И не побоялся поставить Пенделли на место. Любой врач обнаружит у него в организме следы мышьяка!
У капитана все еще смеялись, Адиль бей вошел в свою каюту, включил свет и машинально взглянул на иллюминатор, как будто хотел убедиться, что напротив больше нет никакого окна.
Да и Джон, хорошо знавший эту страну, посоветовал скорее уехать.