Чтение онлайн

на главную

Жанры

В доме своем в пустыне
Шрифт:

Я уже старше Отца, но все еще живее, чем он, и наши женщины относятся ко мне, как к хрупкой посуде. Дети наших родственников, которых я вижу порой на семейных сборищах, так и льнут ко мне, а подростки и юноши — те вообще смотрят на меня, как моряки на маяк. Но взрослые мужчины нашего рода, те, кого судьба должна вот-вот призвать к себе, смотрят на меня с той тупой злобой, которой наделяет взгляд безнадежность: «Идущие на смерть ненавидят тебя, Рафаэль» — как будто я вычерпал из общих семейных источников долголетия те годы, которые могли бы достаться им самим.

Временами, когда Рона приезжает навестить меня, она просит дать ей руль — поводить мой пикап по дорогам пустыни. Я спешу вручить ей ключи, про себя размышляя о вполне вероятной возможности перевернуться на повороте. Иногда, согнувшись над воздушным вентилем, замерзшим и треснувшим от ночной стужи, или над ящиком с трубами, который засыпало

оползнем, я вдруг слышу, как сверху, крутясь, подпрыгивая и грохоча, несется под откос тяжелый камень. Тогда затылок мой застывает в ожидании удара милосердия. Зрачки уже затягиваются багровой пеленой, мускулы уже предвкушают страшную слабость и падение на землю: колено, локоть, плечо, череп и, наконец, щека, примявшая пыль. Компания «Мекорот» [41] и сотрудники Южного округа скорбят о преждевременной смерти инспектора Рафаэля (Рафи, Рафиньки, Рафауля) Майера и выражают соболезнование семье покойного. Большая Женщина скорбит о смерти сына, внука, племянника и брата. О смерти своего первого мужа скорбит его бывшая жена, его нынешняя возлюбленная, его будущая беда доктор Аарона Майер-Герон. Вакнин-Кудесник скорбит о смерти близкого друга и товарища по работе.

41

Компания «Мекорот» (букв. «Источники», ивр.) — израильское управление водными ресурсами.

Но тогда, пятилетним сиротой, я думал не о радости своей смерти, а о печалях своей жизни. Утрата и сиротство способны трансформироваться в самые разные и весьма странные состояния, и мое сиротство немедленно трансформировалось в одиночество. Не одиночество ребенка, у которого нет друзей, а одиночество единственного существа мужского пола среди пяти женщин, что склоняются над ним, следят за ним, заботятся о нем, укладывают в постель, простирают над ним свои десять крыльев и несут к предназначенной судьбе.

— Просто красавец!

— Вот увидите, он еще будет разбивать сердца.

— Посмотри, какие у него крохотные пальчики на этих прелестных ножках, сладенькие, как горошки.

— Горошинки.

— Нет, горошки.

— Дура.

— Сама дура.

— Не поправляй меня. Слышишь?!

— А какие у него чудные яичечки.

— Я бы уже сейчас сменялась с девушкой, с которой он будет спать.

— Не сменялась, а поменялась.

— Она обратно меня поправляет!

— Может, ты знаешь, как еще лучше мог бы расти мужчина, а, Рафаэль?

И я, этакая глупая арифметическая задачка: один мальчик, четыре вдовы, шесть грудей, десять глаз, одна сестра и пятьдесят пальцев, что ласкают, проверяют, оценивают и гладят, — я сдерживаю себя и отвечаю:

— Нет.

ПОЧЕМУ Я УШЕЛ

«Почему я ушел? — огрызаюсь я. — Ты не знаешь, почему я ушел? Из-за всех вас я ушел, и из-за него, и из-за нее, из-за того, что вы все сделали со мной, и с ним, и с нею».

Они пугаются. Сами того не замечая, прижимаются друг к другу — и она, Рыжая Тетя, тоже, — образуя стену плеч, глядя исподлобья, схватившись за руки.

«Что мы такого сделали?» — удивляются они. И она, Рыжая Тетя, тоже.

«Ты опять ошибаешься», — говорят они. Все до единой, и она, запуганная, тоже.

«Я не ошибаюсь. У меня плохая память на слова, но то, что я видел, я не забываю».

«С такой памятью, как у тебя, очень опасно лгать», — и кто это говорит? Именно она, Рыжая Тетя.

Иногда я беру матраку [42] , которую подарил мне Авраам-каменотес к моей бар-мицве [43] , крепко сжимаю ее короткую дубовую рукоятку, и тогда, как и обещал Авраам, воспоминания тотчас всплывают во мне. Но обычно помнящими оказываются женщины, а забывчивым — я, они — колодцы с водой, а я — летящая по ветру пыль. Они — незыблемые скалы, а я — стертая тропа, — но я никогда не лгу. Ни на путях своей жизни, ни на ветвящихся путях моих рассказов, пытающихся эту жизнь описать. Ты, возможно, снова скажешь, что забывчивость — это тоже своего рода ложь, но, в отличие от припоминания, в ней, во всяком случае, нет ни зла, ни дурного умысла.

42

Матрака — молоток каменотеса.

43

Бар-мицва (букв, «сын заповеди», ивр.) — мальчик, достигший тринадцати лет и считающийся правомочным и обязанным блюсти все заповеди, предписанные еврейскому мужчине религиозной

традицией.

Я не лгу. Человек со слабой памятью не может позволить себе такое удовольствие. Я слышал по ночам, как Большая Женщина всхлипывает на пять голосов, я массировал натруженные просторы ее спины своими маленькими ступнями, я видел, как она выщипывает одиночество своих ног и разлет своих бровей. Я слышал, как она упражняет пять своих памушек: раз, два, три, четыре, и пять, пять, пять. Четыре раза сжать быстро, а пятый подольше. Нет, я не знаю, как мог бы мужчина расти еще лучше. К чему мне лгать?

МУЖ РЫЖЕЙ ТЕТИ

Муж Рыжей Тети, Наш Эдуард, погиб весьма «по-иерусалимски» — так, во всяком случае, определила это Мать. Иерусалимский камень расколол его голову, и его мозг выплеснулся на иерусалимскую землю. Это не был обычный для Иерусалима камень — для войны, для надгробья или для побиения еретика, — ведь наши мужчины, как известно, умирают только от особенных несчастных случаев, — и потому это был самый простой иерусалимский камень, совершенно случайный кусок серого, твердого «мизи йауди» [44] , вышвырнутый самым случайным иерусалимским «барудом» со строительной площадки как раз в тот момент, когда Дяде Эдуарду и Рыжей Тете самым случайным образом довелось оказаться в месте его падения.

44

Мизи — камень (араб.). Мизи йауди («еврейский камень», араб.) — белый, с оттенками от желтого до красного, иерусалимский камень, из которого строятся большинство зданий в Иерусалиме.

Какая ирония судьбы. Ведь Наш Эдуард очень любил Иерусалим, причем именно за его дома и камни. Он, родившийся и выросший в доме и на улице сплошь из английских кирпичей, способен был распознать все виды строительного камня в Иерусалиме и все их назвать по именам, декламируя со смешным акцентом: «мизи хилу», и «мизи ахмар», и «слайеб», и «каакула» [45] . Он был офицером английской разведки и появился в Иерусалиме в дни Второй мировой войны, после того, как был ранен в боях в Западной пустыне [46] . В свободные часы он любил бродить по городу и приглядываться к его домам и ремесленникам, в особенности к таким, которым, как он говаривал, суждено вскоре исчезнуть из этого мира, вроде плетельщиков циновок, жестянщиков, извозчиков, реставраторов матрацев, шорников и каменотесов.

45

Мизи хилу — сладкий камень, мизи ахмар — желтый камень, слайеб («крест») — красноватый камень из долины Креста, каакула — камень плохого качества, чернеющий от впитывания влаги (араб.).

46

Западная (или Ливийская) пустыня — места сражения англичан с армией Роммеля в 1942 году.

Он был любознательным и дотошным человеком и всегда носил в кармане маленькую записную книжку, чтобы записывать профессиональные термины и набрасывать эскизы, и однажды, заглянув на каменотесный двор «Абуд-Леви», что возле памятника генералу Алленби [47] в Ромеме, задал несколько вопросов и получил несколько ответов от молодого каменотеса по имени Авраам Сташевский, который иногда там работал. Авраам сидел на земле и трудился, а английский гость в своем легком светлом костюме и широкой соломенной шляпе оживленно расхаживал по двору. На его плече сидела большая белая крыса, ожидавшая, пока он достанет из нагрудного кармана очередную изюминку и поднесет к ее рту, точно так же, как она ждет сейчас на его портрете. У портрета Дедушки Рафаэля взгляд насмешливый и печальный, у Отца губы мягкие и теплые со сна, у Дяди Элиэзера такие волосы, что даже на черно-белом снимке можно ощутить их огненную рыжесть, а у Дяди Эдуарда белая крыса на плече, косой пробор и швейцарский перочинный нож, который не виден на портрете, но наверняка находится в его кармане, я уверен. В противном случае чем бы он чистил груши для Рыжей Тети?

47

Алленби, Эдмунд Генри Хайнман (1861–1936) — английский полководец. Во время Первой мировой войны командовал Египетским экспедиционным корпусом, который в 1917–1918 годах нанес поражение туркам в Палестине. В состав корпуса входил Еврейский легион.

Поделиться:
Популярные книги

Отмороженный 6.0

Гарцевич Евгений Александрович
6. Отмороженный
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Отмороженный 6.0

Совок 2

Агарев Вадим
2. Совок
Фантастика:
альтернативная история
7.61
рейтинг книги
Совок 2

Один на миллион. Трилогия

Земляной Андрей Борисович
Один на миллион
Фантастика:
боевая фантастика
8.95
рейтинг книги
Один на миллион. Трилогия

Мне нужна жена

Юнина Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
6.88
рейтинг книги
Мне нужна жена

Магнатъ

Кулаков Алексей Иванович
4. Александр Агренев
Приключения:
исторические приключения
8.83
рейтинг книги
Магнатъ

На границе империй. Том 8. Часть 2

INDIGO
13. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 8. Часть 2

Системный Нуб

Тактарин Ринат
1. Ловец душ
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Системный Нуб

Не верь мне

Рам Янка
7. Самбисты
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Не верь мне

Столичный доктор

Вязовский Алексей
1. Столичный доктор
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
8.00
рейтинг книги
Столичный доктор

LIVE-RPG. Эволюция 2

Кронос Александр
2. Эволюция. Live-RPG
Фантастика:
социально-философская фантастика
героическая фантастика
киберпанк
7.29
рейтинг книги
LIVE-RPG. Эволюция 2

Изгой. Пенталогия

Михайлов Дем Алексеевич
Изгой
Фантастика:
фэнтези
9.01
рейтинг книги
Изгой. Пенталогия

Мама из другого мира. Делу - время, забавам - час

Рыжая Ехидна
2. Королевский приют имени графа Тадеуса Оберона
Фантастика:
фэнтези
8.83
рейтинг книги
Мама из другого мира. Делу - время, забавам - час

Неудержимый. Книга X

Боярский Андрей
10. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга X

Его темная целительница

Крааш Кира
2. Любовь среди туманов
Фантастика:
фэнтези
5.75
рейтинг книги
Его темная целительница