В душной ночи звезда
Шрифт:
Константин шумно вздохнул от такой наглости. Он тоже был горяч и теперь только ждал причины наказать этого...
А Ладусь не стал ждать. Он узнал, что нужно, и молниеносно сообразил, как поступит. Ладусь ловко прыгнул, сделал стремительное сальто, и обеими ногами ударил в грудь Тополи. Вестовой упал навзничь, не ожидая такого коварства. Благо, упал в толстый слой сырого мха, взодрав его клочьями. Тут же вскочил на ноги.
"Драться придётся не на шутку!"
Прикинул силы. Он взрослее, крепче, шире в кости. Но юный Букавецкий - лось молодой.
"Ударю слабо - просто отлетит; посильнее - размозжу дурака..." - колебался вестовой. А Ладусь не колебался, и опять опередил: в прыжке сбил с ног, навалился на Константина, и, сдавив тому горло, прохрипел, как показалось Тополе, даже весело:
– Женись на Терезе! Я сказал! Женись, ты!!!
К ним из-за деревьев вылетела Тереза, обмирающая от ужаса, сама не своя, раскрасневшаяся, с блестящими, как в лихорадке, глазами.
– Владислав!
– закричала она и упала рядом на землю.
– Не надо, Ладусь, не бей его!
И Тереза, наверное, впервые в жизни, разрыдалась.
– Братец, прошу! Он хороший! Он честный, умный человек! Он - самый лучший! Свернулась на опавшей листве калачиком, уткнувшись в свои колени, била кулачками по земле, и спина её ходила ходуном от рыданий.
Владислав испугался. Он никогда так не пугался, как сейчас, увидев смелую и мудрую сестру в таком отчаянии. Он ослабел, обмяк, и его, как всегда при сильном волнении, начало лихорадить.
Тополя поднялся, отряхнул одежду.
Молча стоял, глядел на них. Потом подошёл поднять Терезку, раздумал, сказал Букавецкому:
– Забери сестру, чего стоишь? Веди в тарантас. Не пойдёт - тащи. Простудится на земле.
Но Тереза подняла голову, встала с коленей, отворачивая несчастное лицо с припухшими веками, потухшим голосом строго сказала:
– Не ходите за мной. Я сейчас... Идите на дорогу.
И ушла в лес.
Двое посмотрели ей вслед, недоумевая. Повернулись, пошли в обратную сторону.
О, если б знали они!..
Тереза не вышла из леса.
Ждали её долго. Когда все встревожились не на шутку, искать Терезу было поздно. С полночи небо стремительно затянула свинцово-серая низкая туча, украв у короткого дня остаток мутного света.
Ветер засвистел, налетел, и началась страшная дьявольская метель.
***
В быстро сгущавшихся сумерках одинокий всадник пробирался сквозь бурю, с трудом заставляя лошадь двигаться навстречу ветру. Путник протрубил в рожок и, показалось, метель замерла на мгновение, но потом новый порыв ветра швырнул всаднику в лицо полные пригоршни колючего снега.
***
Бод только вчера приехал из Чернигова, приласкал любушку Анну, погладил по головушкам своих дочек - иначе и не называл двойняшек, раздал всем в доме Кондрата гостинцы в благодарность за заботы и, довольный тем, как идут дела, собирался сегодня навестить старую цыганку Галлу. Оседлал коня, но лишь повернулся в ту сторону, куда намерился ехать, и до него долетел в свисте полночного ветра тихий, почти неразличимый зов: звали, кликали кого-то. Ветер усиливался, суровой дланью своей надвигая стену ледяного холода. Ветер нёс запах скорого снега и ещё: смутное ощущение чьей-то невысказанной смертной тоски.
Чувство тревоги не проходило.
Боду надо туда! Место это не близко, а времени мало!
Он вернулся в дом, сел на лаву, замер, закрыв глаза, и просидел так некоторое время в полной отрешённости. Понял, что надо захватить с собой. Собрался. Проезжая околицей, увидал городского паренька, просил зайти на двор Кондрата-сницера, передать, что уезжает в сторону Горволя.
Подгоняя Навгуна и помогая коню заклинаниями, быстро проскакал большую часть пути, пока не попал за Милоградом в небывалую метель.
...Он ещё раз протрубил в рожок, долго и призывно. Где-то впереди и рядом забряцали железом о железо, давая знать, что люди близко. Бод спешился, повёл Навгуна в поводу. Вот заржали лошади подорожников - это люди свели коней с дороги в лес, поставили так, чтобы маленький тарантас хоть как-то защищал их от ветра.
Навгун отозвался, довольный, что он и хозяин не одни на пустынной, заметаемой снегом, дороге.
В путешественниках Бод узнал семью батлейщика.
Мельком глянул на троих незнакомцев с возами, которые не стоили внимания; скорее всего, как обычно, крестьяне сбились вместе, чтобы ехать в дальние дали.
Ещё один приезжий человек держался рядом с Букавецкими.
Бод заметил, что мужчины утомлены, и не дорога их так утомила. Они не прятались, не укрывались от метели под плотными попонами, и растерянно и бестолково в возбуждении своём суетились.
Красивый Ладусь едва держался на ногах. Боду, с его способностью зрить во тьме, было видно: лицо парня стало нездорового цвета. Из возка показался ксёндз Матеуш, рассказал дрожащим от огорчения голосом, что они потеряли здесь в лесу Терезу. Ладусь, не дожидаясь, пока закончит ксёндз, зашагал опять в мглистые сумерки, в лес, откуда только что вышли измученные тревогой мужчины, надрывно, до хрипа, пытавшиеся докликаться пропавшую девчонку.
Бод приехал вовремя.
Ещё он ощутил плотный клубок страстей, связавших Ладуся, незнакомого молодого мужчину и Терезу. "И здесь треугольник!
– подумал Бод, и такой острый, что о края порезались все! А больше пострадала девонька. Как могли её упустить?" Он догнал Владислава, заглянул в расширенные зрачки, и терпеливо, как маленькому, объяснил, что не надо ходить ему в лес, Тереза сейчас найдётся. А Ладусю надо лечь в повозку, накрыться, и постараться уснуть. "Я займусь тобой позже... Сейчас главное - найти Терезу. Тот молодец поможет мне лучше!"