В душной ночи звезда
Шрифт:
– Девочки скучали по тебе. Ты же с дороги, и опять уехал. Я наглядеться на тебя не успела. Вчера в послеобеденный час Лизавета и Катерина сидели возле меня, тихие-тихие. Я торопилась закончить вышивание, сразу не приметила, - а дочки вслушивались во что-то, не просто сидели. Потом заплакали, заволновались, сказали обе, что чувствуют беду, что ты встретил страх и великое зло. Вскоре и я почувствовала, что ты прощаешься со мной. Ох, плохо нам было! Но к сумеркам мы успокоились. Девочки твердят, что тебя надо беречь, и велели, чтобы я узнала, как мы можем охранять тебя в дальней дороге? Они уверены, что
Анна целовала Бода в губы, в бритые пылающие щёки, в шею поглубже, туда, где держалась в петле дорогая резная пуговица на горловине рубахи. Шептала ласковые слова, и сама была горячая, как огонь.
– Анна, мы обручены, давай поженимся немедля!
– простонал Бод.
– Мы всё ждём чего-то: конца стройки, моего возвращения... Я хочу не таиться, обнимать тебя! Не просить разрешения зайти к тебе: быть рядом и днём, - он шумно выдохнул, - и ночью!
– Люди, милый, мы среди людей. Они как пчёлы - нажужжат, закусают! И обижаться на них нельзя: так заведено.
"Да, - мысленно согласился чародей.
– Прежней жизни не будет - я теперь не один. Прежняя осторожность не спасёт: когда-нибудь откроется, что я не такой, как все. А умирать из-за наветов какого-нибудь дурака замороченного не хочется, особенно сейчас. Значит, пришло время меняться, зажить по-новому. Что ж - согласен, я сумею! Сердце мне подсказывает, вознаграждён буду немало! Ну, так начну меняться прямо сейчас". И он сказал, прищурив глаза, заигрывая с Анной:
– Голубка! Ну-ка, скажи, кого ты видишь перед собой?
– Вижу волшебника, который меня, слабую женщину, околдовал, и сейчас хочет воспользоваться моей слабостью, - ответила Анна, но не смогла удержать лицо: весёлые искорки заскакали из-под ресниц.
"Второе угадала", - улыбнулся Бод:
– Если бы я мог позволить себе такое, ты бы давно была моей.
– Ах!
– слукавила Анна, закрывшись руками в притворном страхе, скрывая улыбку.
– Анна, я открою тебе секрет - я больше не волшебник.
– Да?
– полюбопытствовала она, - А кто же ты?
– Догадайся!
– Ты - местич, ты - бортник, ты богат. Ведь, правда, ты богат?
– Конечно, лада моя.
– Ты угощаешь Золотого Змея яичницей*?
– засмеялась она.
– Дался вам этот Золотой Змей!
– загудел Бод.
– Я бы разорился, выкармливая эту скотину яичницей! Змей, судя по моим доходам, немаленький и работать ему приходится ой как много.
Анна приложила палец к его губам:
– Тихо! Больше ничего не говори про то. Так кто же ты?
– Я, милая, хуже, чем волшебник. Волшебнику с такой хорошенькой Лёлей* не справиться, я уже это понял. Я мужчина, Анна! Как хорошо - прямо просветление в голове. Да, я просто мужчина! И я хочу тебя! Берегись, я могу не сдержаться!
– Ах, ты так? Я знаю чародея, а простого мужчину не знаю, - как этот незнакомец попал в мою светлицу? Сейчас же позову на помощь!
Но Бод и не думал отпускать гибкий стан.
– А не пожаловаться ли мне в магистрат на красавицу, которая мучает меня?
– Тебе нужно быть очень убедительным, чтобы доказать, что я тебя замучила!
– Ха, это очень просто. Я покажу лавникам, как меняюсь от одного воспоминания о тебе: мужчины увидят - поймут, посочувствуют!
– О, боже!- прошептала, краснея, Анна, не решив: опять отшутиться, или стыдиться такого напора? И, почувствовав, что вот он, повод сбежать, рванулась прочь.
– Нет-нет!
– словил, задержал её Бод, и силой притянул к себе, зная, чувствуя, что сейчас произойдёт между ними.
– Ты моя!
– Выдохнул, закрывая глаза, - Анна!!!
Она побледнела, губы задрожали, дыхание сорвалось, - Бод понял, что испугал и, ослабив объятия, поддержал, чувствуя, что ей плохо.
Анна отстранилась: как во время первой встречи смотрела прямо на него, и цвет её глаз неуловимо изменился. Опять между ними неожиданно возник мост, и мысли полетели навстречу друг другу:
"Прости!!!"
"Со мной так нельзя!"
"Прости меня! Обещаю, клянусь - я буду уважать тебя! Просто я мужчина, Анна, пойми!"
"Зачем мне просто мужчина? Я полюбила чародея, и хочу любить чародея! Знаешь, кто такие просто мужчины? Просто мужчины ночью небрежны, а днём - днём им тоже не до женщин с их заботами, - они слишком заняты своими тщеславными помыслами! Просто мужчины тверды, и сурова их любовь! Просто мужчины не только боятся дарить нежность, но и боятся принимать женскую ласку: тогда они сразу становятся подозрительны и ревнивы, и чем сильнее любит их женщина, тем скорее усомнятся они в её верности, ещё и обвинят в колдовстве - так боятся уронить себя, боятся любви, как собственной слабости. Они бывают жадные и корыстные, эти просто мужчины, бывают злые и жестокие, и думаешь: Господи, люди ли это? Нет-нет, мне не нужен просто мужчина! Где он, мой мудрый чародей?"
"Я понял... Чародей здесь, рядом с тобой, любимая. Простишь?"
Всё опять неуловимо изменилось. Анна пришла в себя, ресницы затрепетали, взгляд снова стал бархатным. Боду показалось: солнышко вышло из-за туч и отогрело тело, отчаявшееся дождаться ласковых лучей.
Теперь только он понял, что творилось в её душе. Анна, ласковая, женственная, - с тем, прежним, боялась раскрыться. Там, где покорность, нет места настоящему чувству. Тот человек, - её прежний муж, и отец её детей, - останься он жив, - засушил бы её. И нельзя его обвинять - редкий мужчина, воспитанный в это время, понял бы Анну, через которую в этот мир готова была пролиться щедрая, как благодать, как свет белого дня, любовь. Лишь с чародеем могла она не опасаться того, чего следовало бояться с другим - грязных подозрений в ответ на страсть.
О! Он подождёт, он будет терпелив. Скоро хорошо, очень хорошо будет им вместе: у него достанет мудрости принять и оценить такую любовь.
– Анна! Что мне сделать для тебя? Чего ты хочешь?
– Бод подумал, что теперь не находит ничего дивного в обещаниях всех влюблённых достать звёзды с неба для своей милой.
– Того же, что и ты, - сказала она примирительно, затягивая на груди красные шнурки станика*, шитого туго, как корсет; эти нарядные шнурки с кутасами* он успел распустить - так силён был порыв.
– Скорее перенеси меня через порог своего дома. Этот дом не наш, он строился для другой пары, для другой любви... Я живая и тёплая, и голова кружится, когда встречаю тебя, а работа валится из рук... Поэтому я сейчас ухожу, и снова буду ждать тебя, лада мой.