В двух шагах от ада

Алексеев Евгений Артемович

— Что угодно, гражданин? — поинтересовался он, обшаривая меня взглядом.

— Уже ничего, — буркнул я, собираясь уйти. — Я ошибся.

— А что было нужно? — почему-то с большей доброжелательностью спросил он. — Может быть, я смогу помочь?

— Одежду, бритву и так далее, — коротко объяснил я.

Он задумчиво провёл пальцем по нижней губе тонкого рта, больше похожего на прорезь для монет, подёргал себя за ухо.

— Вы — Генри Теллер? — наконец, спросил он. — Вчера прибыли?

Я удивлённо взглянул на него. Мне казалось, что меня здесь никто не знает.

— Да.

Верно.

— У Мэнделла будете работать? — в его голосе я уловил радость, что удивило меня. — Посидите здесь, — добавил он быстро, заметив мой кивок. — Я сейчас все принесу.

— У меня не будет денег оплатить, — я попытался остановить его за рукав.

— Не имеет значения. В кредит, — легко отмахнулся он.

Раньше это было вполне обыденным явлением. Мне давали в долг много и охотно. Одно моё имя гарантировало приток клиентов. Я мог зайти в любой шикарный магазин на Манхэттене, и куча подобострастных продавцов окружали меня, готовых выполнить любое моё желание. Правда, заходил я крайне редко.

Заметив свободное место за столиком у широкого окна, я присел, разглядывая редких посетителей. Рядом со мной попарно сидела группа молодых ребят, что-то бурно обсуждая. Один из них, высокий смазливый парень с большими голубыми глазами в обрамленье таких шикарных ресниц, что ему позавидовала бы сама Грета Гарбо, бурно жестикулируя, пытался в чем-то убедить остальных его троих собеседников. Внезапно они замерли и замолчали. На пороге нарисовался полицейский, затянутый в такую же военизированную форму, как и конвоиры, которые везли меня к Марли.

Коп медленно прошёл внутрь и, остановившись в центре, оглядел помещение. От взгляда несло таким вымораживающим насквозь холодом, что я сжался в комок и склонился над столиком. Совершенно отчётливо вспомнив, что Марли не дал мне никаких документов.

— Почему нарушаете, граждане? — спросил коп, остановившись рядом со столиком, где сидели мои соседи.

— И что мы нарушили? — вызывающе поинтересовался высокий парень.

— Больше троих собираться нельзя, — отчеканил он, демонстративно постукивая дубинкой о ладонь.

— А нам можно, — не сбавляя наглого тона, бросил жёстко заводила, явно провоцируя.

— Мигель, ты давно не получал дубинкой по рёбрам? — почти доброжелательно поинтересовался коп.

— А это ты видел, командир? — торжествующе изрёк Мигель. Он извлёк из разреза рубашки плоский треугольный кулон на длинной цепочке, с выдавленным значком, напоминающим глаз, и продемонстрировал служителю порядка.

Тот скривился, словно укусил неспелое яблоко, и почесал задумчиво шею. Резко развернувшись на месте, он направился в другой угол зала, где так же, как и я, замерла пара: немолодой мужчина и женщина.

Мигель обвёл победным взором друзей и бросил на меня изучающий взгляд.

— Что уставился? — поинтересовался он. — Не знаешь, что это такое? Я, Мигель Бэрри, вхожу в личную охрану Брэндона Марли, — с гордостью заявил он.

— Ну, замечательно. Рад за тебя, — не удержался я от сарказма. Что такого особенного в положении «шестёрки» при лощёном ублюдке Марли, я не знал.

— И нечего ухмыляться! — сжав кулаки, воскликнул он. — Это почётно!

Его голос задрожал и сорвался

в конце, что заставило меня насторожиться. Машинально перед мысленным взором всплыла физиономия главы города. И моя улыбка стала ещё шире. Я понял, зачем Марли понадобились такие смазливые охранники. Люди, которые громче всех орут: «держи вора!», обычно сами и оказывается ворами. А несчастному Мигелю, хотя он хвалился этой «почётной» должностью, было стыдно.

Скорее всего, по моему насмешливому взгляду, Мигель понял, о чем я подумал. Став мгновенно пунцовым, он вскочил из-за стола, и ринулся ко мне, как рассвирепевший бык. Схватив за грудки, приподнял на месте, замахнулся. Но я молниеносно успел опередить его и врезал в нижнюю челюсть. Мигель дёрнулся и, выпустив мою рубашку, отшатнулся.

Мне хотелось сказать что-нибудь ядовитое в адрес противника, но стало безумно жалко его. Отряхнув рубашку, я просто сел за стол, уверенный, что Мигель больше не полезет ко мне.

Парень, громко всхлипывая, задышал и, развернувшись, выскочил из лавки. За ним последовали его приятели. Когда дверь за ними закрылась, я, наконец, заметил хозяина, который, видимо, наблюдал за нашим поединком давно. И для порядка держал в руках дробовик.

— Вот, возьмите, — хозяин выложил передо мной пухлый пакет. — Чего он к вам пристал? — добавил он с интересом.

— Не знаю. Возможно, решил, что я претендую на его место в «гареме» Марли.

— Не думаю, — хмыкнул мой собеседник. — Марли любит помоложе, — тихо добавил он. — Где вы сейчас устроились?

— Здесь, напротив. В комнате на втором этаже. Прямо над кафе.

— Если хотите, могу порекомендовать местечко получше этого клоповника.

— Нет, спасибо, я пока поживу там, где приказал гражданин Марли.И благодарю за вещи. Как вас зовут?

— Джереми Холлбрук. Обращайтесь, когда понадобится.

На второй этаж, где располагалась квартира, о которой хозяин лавки так нелестно отозвался, вела широкая лестница прямо из помещения кафе. Местечко оказалось действительно паршивым, и смахивало на номер в третьеразрядной гостинице. Узкая длинная комната с широким, во всю стену окном, которое едва прикрывали тонкие светлые занавески в цветочек, пропускавшие с улицы, где фонари не гасли всю ночь, слишком много света. Тонкий, с проплешинами от долгого употребления, палас, то ли выцветший бордовый, то ли грязно-бежевый. Деревянная кровать с низкой спинкой, узкий шкаф, естественно, абсолютно пустой, полированный стол с единственным колченогим стулом. Что меня порадовало, так это маленькая кухня, где я с трудом мог повернуться с крошечной плитой на две конфорки и холодильник.

Я развернул пакет, который дал мне хозяин, обнаружив там костюм, стопку белых рубашек в тонкую полоску, белье, и даже ботинки.

Наконец-то я смог принять душ и выбросил с чистой совестью разодранные мерзкой рептилией рубашку и брюки.

Только под утро я забылся в поверхностной дрёме, когда не отличаешь реальность от сна. Ворочался с боку на бок, время от времени вскакивал и выглядывал в окно, словно надеялся увидеть, как на моих глазах улочка сменится на Таймс-сквер, а двухэтажные домики вырастут до монументальных башен Нью-Йорка.