В годы большой войны
Шрифт:
— А вы знаете, что я сегодня видел?! На Унтер-ден-Линден, рядом с университетом, загородили новые развалины и на заборе сделали надпись: «Ведутся строительные работы»… Кто-то дописал большими буквами: «Производитель работ Уинстон Черчилль»… Настоящее эрзац-строительство!
Все рассмеялись.
Позже, улучив удобную минуту, Хорст сказал Шульце-Бойзену:
— У нас в функ-абвере горячая пора. Нашли какие-то шифрованные радиограммы. Весь отдел с утра до вечера занимается их расшифровкой.
— Ну и что? — спросил Харро.
— Не знаю… Пока результатов не видно.
— Им придется расшифровывать до конца войны, — беззаботно ответил Шульце-Бойзен. —
Среди гостей, собравшихся в тот вечер на Альтенбург-аллее, было много участников берлинского подполья. Ради того они и собрались на веселый маскарадный вечер, чтобы кое о чем поговорить.
Именно этот вечер и попытался позже использовать прокурор Редер, чтобы ханжески обвинить подпольщиков в «аморальности» и прочих смертных грехах.
Гости и сам хозяин не могли себе представить, какая угроза нависла над ними в тот вечер. Неизвестно за кем из гостей увязался «хвост» — гестаповские ищейки. Под видом ночного патруля, наблюдавшего за светомаскировкой, агенты гестапо разгуливали по улице, не упуская из вида дом, который привлек их внимание. Они крутились вблизи, заглядывали во дворы, в сады, окружавшие грюневальдские особняки.
В одиннадцать часов вечера начальник такого «патруля» позвонил криминал-советнику Панцингеру, который в тот вечер дежурил по управлению. Осведомитель доложил, что человек, за которым велось наблюдение, пришел на Альтенбург-аллее в квартиру офицера военно-воздушных сил Харро Шульце-Бойзена. Это установлено точно. В доме собралось много гостей, и, если нужно установить за ними слежку, требуется подкрепление. Панцингер распорядился продолжать наблюдение и просил еще раз позвонить ему через полчаса.
За это время Панцингер хотел познакомиться с секретным досье на Харро Шульце-Бойзена, если такое существует в архиве гестапо. Сыскное дело в германском рейхе было поставлено на широкую ногу. Осведомительная картотека содержала сотни и сотни тысяч фамилий «подозрительных» немцев. Через несколько минут Ганс Панцингер держал в руках карточку на Харро Шульце-Бойзена. Он даже присвистнул от удивления. С одной стороны, в карточке значилось, что Харро Шульце-Бойзен потомок знаменитого адмирала фон Тирпица, что ему протежирует сам рейхсмаршал Геринг, но несколькими строками ниже было сказано, что десять лет назад Шульце-Бойзен был арестован гестапо по обвинению в антинацистской деятельности. Освободили его по распоряжению все того же Геринга. Здесь было над чем призадуматься… Вступать в конфликт с рейхсмаршалом Панцингер никак не хотел, можно свернуть себе шею, но… И криминальный советник решил пойти на риск. Он даст указание понаблюдать за всеми, кто собрался в особняке Шульце-Бойзена. Если надзор не даст результатов, такой приказ можно сохранить в тайне, господин Геринг ничего не узнает.
Когда осведомитель снова позвонил, Панцингер передал ему, что группа секретных агентов уже выехала. Они вскоре должны прибыть на место.
Через несколько дней после вечеринки на Альтенбург-аллее сотрудник функ-абвера Хорст Хайльман узнал, какая опасность грозит его другу Харро — расшифрованные радиограммы касались работы группы Шульце-Бойзена! Хайльман позвонил по телефону Харро, но не застал его дома. К телефону подошла экономка. Хорст оставил телефон и попросил, чтобы Харро немедленно позвонил ему на работу.
Звонка не последовало. В тот вечер Шульце-Бойзен поздно вернулся домой. Экономка запамятовала фамилию Хайльмана, она записала только номер его телефона. Харро позвонил утром следующего дня.
— Говорит
Фаук сидел над опостылевшей радиограммой, обалдевший, утомленный бессонными ночами. Для подпольщиков в тот день все складывалось до нелепости трагично. Накануне отдел, где работал Хайльман, переселился на другой этаж. Поэтому работал только один телефон, другие не успели еще подключить. Трубку взял начальник группы доктор математических наук Фаук. После бессонной ночи он сразу не сообразил, кто это звонит, почему Шульце-Бойзен? В расшифровке радиограмм он применял сложнейшие расчеты, и все мысли его были сосредоточены на этой фамилии. И вдруг — звонок! Подчиняясь все еще своим мыслям, Фаук спросил:
— Как правильно пишется ваша фамилия, через игрек или просто «и»… Скажите по буквам…
— Ну конечно, через игрек… Шульце-Бойзен, — раздельно произнес Харро и повесил трубку. Он тоже не понял — кто, зачем вызывал его по телефону, почему говоривший с ним человек заинтересовался написанием его фамилии.
А Фаук, поняв, какую оплошность он допустил, сразу позвонил в управление имперской безопасности.
Харро Шульце-Бойзена арестовали 30 августа в министерстве военно-воздушного флота. Вызвали к коменданту здания полковнику Вокельбергу. Секретарша сказала, что его кто-то ожидает внизу. Харро спустился в холл, прошел в кабинет коменданта. Там ждал его сотрудник тайной полиции Копкоф, он и доставил его на Принц-Альбрехтштрассе.
Хорст Хайльман не находил себе места. Он тщетно искал повсюду Харро и наконец решился поехать к нему домой. На Альтенбург-аллее его встретила ничего не подозревавшая Либертас. Хорст показал ей копию расшифрованной радиограммы, которую ему удалось раздобыть в функ-абвере.
— Этого не может быть! — воскликнула Либертас. — Харро звонил мне утром, он на работе…
Она еще раз набрала номер служебного телефона мужа и услышала незнакомый голос:
— Господин обер-лейтенант уехал в командировку…
Либертас бессильно опустила телефонную трубку. Подтверждались худшие предположения: Харро, видимо, арестовали. Хайльман сказал:
— Надо предупредить всех, кому грозит арест… И прежде всего убрать компрометирующие материалы… Вам нужно срочно покинуть Берлин, Либертас.
Они торопливо начали собирать рукописи, оригиналы донесений, листовок — все, что могло послужить уликой против подпольщиков. Здесь же была и рукопись Хайльмана «Крестовый поход против Москвы» — курсовая работа в университете, которую помогали ему писать Харро и Либертас.
Все сложили в чемодан, и Хайльман собрался уходить.
— Вам надо немедленно уехать, — повторил Хорст.
— А вы, Хайльман? Вам тоже нужно исчезнуть…
— Да, да. Я это сделаю, как только предупрежу остальных.
Но предупредить почти никого не удалось.
Через несколько дней арестовали Либертас. Гестаповцы выследили ее, когда она садилась в поезд, уходивший в Стокгольм.
Супругов Харнак взяли на побережье Балтийского моря, в рыбачьем поселке, где они проводили отпуск. Арестовали Хайльмана, Гольнова, Эрику фон Брокдорф, Кукхофа, Ганса Коппи, а потом и его жену… Люди исчезали внезапно и незаметно. О каждом распространяли слухи — уехал в служебную командировку, заболел, вызвали к больной матери, поехал отдыхать… О Шульце-Бойзене сообщили, что он перешел на другую работу и выполняет секретное задание. В министерстве экономики Арвиду Харнаку продолжали выписывать жалованье, он числился в длительной командировке.