В годы большой войны
Шрифт:
— Ищите! — приказал он своим подчиненным. — Развалите всю эту конуру, но ищите!..
Обыск продолжался. Обратили внимание на картину, висевшую на стене. Картину сорвали, вытащили из рамы. Там между полотном и картоном лежали деньги. Много денег — марки, доллары, английские фунты, но больше всего немецких марок.
— Так вот почему ты Банкир! — торжествующе воскликнул Панцингер.
Но это было еще не все: в тайнике лежали чистые бланки правительственных учреждений, заготовленные справки, иностранные паспорта…
Криминал-советник приказал заново начать обыск. Гестаповцы срывали обои, вскрывали полы, сдирали обивку
Семья Хюбнера — отец, дочь, зять, внук — снабжала паспортами всех, кто приходил в их жилище и произносил определенный пароль. Их посетителями были подпольщики, солдаты, бежавшие из армии, евреи, скрывавшиеся от нацистского разгула, иностранные рабочие, советские военнопленные, беглецы из концентрационных и трудовых лагерей. Эмиль Хюбнер давал им деньги, продовольственные карточки, ничем не отличавшиеся от настоящих, готовил для них маршрутные карты, отпечатанные на платках, чтобы беглецам не сбиться с пути… Теперь эти вещественные доказательства лежали навалом в углу комнаты, на столе, в кухне, повсюду. Полицейские агенты складывали добычу в мешки, чтобы отправить ее на Принц-Альбрехтштрассе.
Замыкалось кольцо и вокруг дипломата Рудольфа фон Шелиа. Он оставался еще на свободе, работал в министерстве иностранных дел в секретном «Бюро Риббентропа», но его обложили со всех сторон и следили за каждым шагом.
Ильзу Штёбе допрашивали каждый день, и следователь, как бы невзначай, возвращался к связям Ильзы с фон Шелиа. Он, как в пасьянсе, раскладывал перед ней десятки фотокарточек, настойчиво выспрашивал, кого она знает из этих людей. Здесь было много незнакомых, но были и те, кого Ильза знала.
Фотография дипломата особенно тревожила Ильзу Штёбе. Фон Шелиа ни с кем не был связан, кроме нее, но почему же его фотография находится здесь? Как попали к следователю фотографии Харро, Арвида? Неужели они раскрыты и арестованы?
Ильза чувствовала, что у следователя нет прямых улик против нее. Иначе он вел бы себя по-иному. Ильза отрицала вину, не признавалась ни в чем. Фотографии, которые лежали на столе следователя, ей в большинстве не известны. Отрицать свое знакомство со всеми она не хотела. Надо признавать то, что они уже знают… Да. Рудольфа фон Шелиа она знает. Это его фотография. Познакомилась с ним в Варшаве. Позже встречалась в министерстве иностранных дел. Интересный собеседник. Но какое отношение это имеет к ее аресту?
Следователь сказал:
— Пока здесь я задаю вопросы… Потрудитесь на них отвечать.
Расспрашивали ее о других.
Нет, Ильза больше никого не знает, лица на фотографиях ей не знакомы. Близорукого человека в очках не узнает. Может быть, и встречалась где-то, но не знакома с ним. Бородатого старика тоже не знает…
Так продолжалось неделями. Тянулись изнурительные допросы. Ильза Штёбе стояла на своем: она ничего не знает, с ее арестом произошла какая-то ошибка. Она ни в чем, ни в чем не виновата…
Рудольфа фон Шелиа арестовали в конце октября. Перед его арестом Панцингеру пришлось изрядно поволноваться. Все
Осведомители изо дня в день сообщали, что дипломат фон Шелиа ведет себя спокойно. Он не подозревает, что за ним ведут наблюдение. И вдруг фон Шелиа неожиданно уехал в Женеву, воспользовавшись постоянным служебным паспортом. Исчез! У Панцингера захолонуло сердце. Пришлось докладывать о происшествии Гиммлеру, Но Панцингер сделал вид, что он давно знал о предстоящем отъезде дипломата в Швейцарию.
— Вы уверены, что он не сбежит? — спросил рейхсфюрер. — Может быть, он что-то уже почувствовал?
— Надо полагать, нет… Его поездка раскроет нам его связи в Швейцарии. Установлено, что там работает другая нелегальная группа, связанная с Москвой. Ее кодовое название «Дора». Функ-абвер постоянно перехватывает радиограммы, уходящие из Женевы. Там другой шифр, раскрыть его пока не удалось.
— Ну а если он нас одурачит и не вернется из-за границы? — спросил Гиммлер.
— Этого не может быть… — Панцингер внутренне похолодел от страха. А что, если и в самом деле Шелиа перехитрил его! Криминал-советник думал только о том, чтобы не выдать своего волнения. Он сказал: — Шелиа не подозревает, что за ним наблюдают.
— Хорошо… Если вы так уверены… Но имейте в виду — побег дипломата будет стоить вам головы…
Проходили дни, а фон Шелиа не возвращался. Панцингер не находил себе места. Он сам выехал на швейцарскую границу, торчал в Базеле на вокзале и, теряя надежду, начинал подумывать — не скрыться ли самому на ту сторону, чтобы избежать расправы.
И вдруг Рудольф фон Шелиа объявился. Элегантный, самоуверенный, он вышел из вагона, чтобы купить немецкие газеты… Его арестовали на перроне немецкой стороны базельского вокзала. К этому времени тайная полиция уже имела неопровержимые доказательства связи Рудольфа фон Шелиа с Ильзой Штёбе.
После ареста Ильзы на ее квартире в Шарлоттенбурге устроили засаду, засаду необычную — без вооруженной полиции. В квартире поселилась сотрудница гестапо Гертруда Брайер. Это была идея хитрого Карла Гиринга, человека-мумии. Он исходил из предположения, что аресты все же удалось осуществить в тайне. Если это так, то через какое-то время подпольщики захотят восстановить связь с Ильзой Штёбе. Вот тогда подставная Штёбе и должна сыграть свою роль… Как подсадная утка на охоте.
Гестаповка-провокатор никуда не выходила из квартиры, ждала. Иногда раздавались телефонные звонки, но она не брала трубку. Это тоже предусмотрел Гиринг — Штёбе могут позвонить родственники, предположим мать, и тогда все раскроется. Если же мать сама явится к дочери, можно сказать, что Ильза уехала из города, скоро вернется, а в квартире поселилась ее подруга…
Карл Гиринг был чертовски терпелив. Прошел весь сентябрь, был на исходе октябрь, но в ловушку, расставленную опытным кайзеровским полицейским, никто не лез. Только через полтора месяца, под вечер, кто-то позвонил в дверь. Брайер открыла. Перед ней стоял человек средних лет, неопределенной наружности.
— Мне нужно увидеть Альту, — сказал он.
— Проходите, это я.
По инструкции гестапо Гертруде Брайер следовало как можно дольше задержать посетителя, чтобы полицейские агенты, дежурившие в доме напротив, успели спуститься на улицу и начать слежку. Но этого не получилось.