В городе Ю. (Повести и рассказы)
Шрифт:
Димочка вдруг дернул удилищем, и серебристая рыбка промелькнула в воздухе и упала в воду.
— О горе мне! — кривляясь, завопил Димочка.
Даша и Миша повернули к нему улыбающиеся лица.
«Ясно! — подумал я.— Видно, Димочка придумывает слова в этой компании!» Конечно, Даше нелегко с ребятами, которые к тому же старше ее: один на год, другой — на два. Наверняка она чувствует неравенство и, при ее характере, сильно переживает.
Тут Даша дернула удилищем, и довольно крупная плотва,
— О! Крокодайл! — сказала Даша.
— И у меня крокодайл! — тонким своим голосом закричал Миша.
Я спустился к ним, велел идти обедать, взял обе их трехлитровые банки с рыбой.
Жена жарила лещей на печи, выложенной в земле, искры, отрываясь, летели из высокой трубы по ветру.
Поставив банки на берегу, я вместе с ребятами сел к столу. Дима и Миша сели, обнявшись и хохоча, стали говорить о своем, не обращая внимания на Дашу, сидящую напротив.
— А мне «фольксваген» не нравится! — нахальным своим голоском говорил Димочка.— Знаешь, как бабушка его назвала? Горбушка!
Ну почему они так демонстративно на нее не смотрят? Неужели им трудно что-нибудь ей сказать? Или в их возрасте все это совершенно непонятно?
Даша вдруг встала, перешла на их скамейку (я физически почувствовал, как трудно ей преодолеть это расстояние) и что-то, улыбнувшись, сказала им. Ребята засмеялись, но не над ней, а, как чувствовалось, ее словам, чего она и добивалась.
«Молодец!» — с облегчением подумал я.
Жена поставила на стол сковородку.
Наступило наконец успокоение. Ветер утих. Все вокруг было серым, ровным. Только трехлитровые банки, поставленные на пляже, светились, как два зеленых фонаря. Иногда там мелькал увеличенный темно-красный плавник рыбешки.
…На стол, заваленный рыбными остатками, залитый чаем, слетелись осы. Даша вдруг вскочила посреди разговора, сначала стояла, держась руками за горло, потом вскрикнула и выбежала из-за стола. Я догнал ее, обнял. Она стояла, широко раскрыв рот, потом с усилием глотнула и пошла обратно к столу.
— Нахальство! Я осами не питаюсь! — еще со слезами на щеках, улыбаясь, сказала она.
— Давай горлышко посмотрим,— подходя к ней, сказала Майя, Юркина жена.— Она укусила тебя?
— Да.
— Прямо в горле?
Даша кивнула.
— Дай-ка я посмотрю,— сказала Майя. Сощурившись, она некоторое время смотрела в темноту горла, потом, погладив Дашу по голове, сказала:
— Ну, ничего страшного! Если что-нибудь будет, прокатимся на катере, сходим в больницу, но я думаю, что все уже позади.
— Ну, за выздоровление! — сказал Юра, разливая вино.
Наконец-то он развеселился, а то меня удивила поначалу его хмурость, столь не соответствующая, кстати, тону письма!
Разгорелось веселье.
— Нахальство!
Обед достиг апогея, все кричали, хохотали, в голове стоял какой-то звон. Потом я увидел, что жена, бросая на меня лукавые взгляды, о чем-то шепчется с Юрой и Сашком. Для меня давно уже не составляли тайны эти ее заговоры в конце обеда — опять, конечно, подговаривает всех куда-то мчаться, плясать, веселиться и даже здесь, на необитаемом острове, не оставила своих дурацких привычек.
— Уговорила! — громко сказал Юрий.
— Ну, а с детьми кто останется? — спросила Наташа, жена Александра.
— Я!
Я поднялся и ушел в лес. Я слышал громкие их голоса, потом треск перегруженного мотора. Я видел сквозь ветки, как лодка медленно скрылась за островом.
Я вернулся в лагерь. Дети, одурев от непрерывного возбуждения, начав с охоты на ос, теперь уже окончательно сходили с ума — палатка, в которую они забрались, ходила ходуном, нервно-веселые крики, хохот, визг щенка доносились оттуда.
Потом, как это часто бывает, излишнее веселье окончилось ссорой.
— Фиг тебе! Ясно, фиг! — зло кричал Димочка.
— Дима, прекрати! — услышал я голос дочери.
Потом была долгая напряженная пауза.
— Миша,— спокойно проговорила дочь.— Может быть, сходим на наше место?
«Молодец! Одного отсекает!» — подумал я.
Миша молчал… Ну чего же он?!
— Ну, ладно! — вдруг злорадно заговорил Димочка.— Отгадай тогда, Даша, такую загадку: «В болоте родился, три раза крестился, с врагами сражался, героем остался!»
Наступила тишина.
«Что же это такое? — мгновенно вспотев, стал думать я.— Три раза крестился… с врагами сражался… что же это?!»
— Стыдно, Даша,— ехидно вдруг проговорил Миша.
— Ну, не знаешь? — ликуя, спросил Дима.
— Город, в котором ты живешь! Эх ты! — проговорил Миша.
— А… вспомнила,— небрежно сказала Даша.
Разговор в палатке продолжался — давно уже я так не переживал за каждое слово! Я было сунулся в палатку…
— Папа, выйди! Не видишь, мы разговариваем! — топнув ногою, крикнула Даша, опять как бы выставляя себя главной.
Я вышел. Уже темнело. Пора было кормить детей ужином, но этой очаровательной затейницы, увлекшей всех в неизвестность, не было и в помине!
Стало совсем темно, только над горой была узкая бордовая полоса.
«Что они там делают-то? — думал я.— Давно уж, наверное, все закрыто!»
Безмолвно промчалась в темноте белая «ракета», удивительно близко — до этого они проходили гораздо дальше.
Было ясно уже, что с этими идиотами что-то случилось, другого объяснения их отсутствия быть не могло!