В гостях у сказки, или Дочь Кащея
Шрифт:
– Ты как Емеля на печи, - рассмеялась Любаша, отворачиваясь от окна.
– Не, я - богатырь тутошний, – приосанился домовой, молодецки подкрутил усы и звонко щелкнул пальцами.
Не успела Люба глазом моргнуть, как сундук под доморощенным гусаром отрастил четыре толстенькие ящериные лапки, хвост навроде веника и лошадиную голову на длинной шее.
– Иго-го!
– заржал деревянный Росинант и встал на дыбы.
– Пошла, залетная!
– гикнул Платоша, посылая сундук вскачь.
Хранилище знаний обрадованно
– Ура!
– громыхнул домовой, простирая вперед татуированную длань. – То есть, здесь будет город заложен! В натуре мля!
– Ура!
– со смехом подхватила Люба.
– Ты у меня просто Петр Первый! Ой, не могу!
– она схватилась за бока.
– Ой... Не могу...
– неувере?но повторила через минуту. – Совсем не могу, – повторила, глядя на лужу под своими ногами.
– Шухер!
– милицейской сиреной завопил Платоша. – Рожаем!
– Погоди, - понадеялась Любаша.
– Может это ложная тревога, – сама себе не веря, зажмурилась она.
– Атас!
– не купился домовой, посылая своего коня прочь из комнаты и разоряясь во всю мощь.
– ?ожаем, век воли не видать!
Вопли Платоши могли мертвого поднять, что уж говорить о чуткой нечисти, со дня на день ожидающей появления на свет наследников царства Кощеева. Тихий, сонный терем наполнился криками, шумом, топотом и проклятиями. Проклинали, что интересно, в основном Платона, но Шекспиру, Сервантесу и Данте тоже досталось.
– ?чень больно, Любушка?!
– в спальню влетел расхристанный, не похожий на всегдашнего себя Аспид.
– Потерпи, родимая, помощь близко!
– рядом с ним встал держащийся за сердце Горыныч.
– Ладно, - покладисто согласилась Люба. – ? Яга где? А Лукерья?
– Они...
– беспомощнo оглянулись по сторонам братья.
– Черти их побрали, не иначе.
– Тута мы, - расталкивая невменяемых дядюшек, к роженице пробились деловитые ведьмы. – Не пужайся, горлинка ясная, - хором заворковали ворожеи. – Давай-ка рученьку.
– Зачем? – спросила Люба, но руку Яге все же протянула.
– В кроватку пойдем, – сноровисто принялась заговаривать зубы ворожея, незаметно подмигнув Лукерье.
Той слова не требовались. Потомственная травница и так знала, что делать. Для начала, подбоченившись, поперла на змеев.
– Нечего вам тут!
– заявила Лукерья и захлопнула дверь перед их носами.
– Позовем, когда время подойдет.
Разобравшись с дядюшками, она кликнула Платошу и принялась командовать, требуя то одно,то другое. Яга тем време?ем ворожила над будущей мамочкой.
– Закрывай-ка ты глазки, милая, – уговаривала она. – Спи-засыпай, горлинка ясная. А как проснешься, на деток полюбуешься.
– А как же роды? – зевала Люба.
– Всякие схватки, потуги?
– Без них обойдемся, хорошая. Вспомни, что я тебе о родах волшебных
– Не помню, – призналась та.
– Все путается.
– Ну и замечательно. Это сны сладкие к тебе поспешают.
– Сны...
– прошептала Любаша. – А почему давеча дядюшки Шекспира с Сервантесом ругали?
– отгоняя дрему, приподнялась на локте она. Словно бы нечего важнее в тот момент не было. – ?ткуда они их знают?..
– уснула на полуслове, не дождавшись ответа
– Пиры, серванты, - покачала головой старая как мир Яга.
– Знаниями твоих дядьев завалило, голубка. По самые маковки.
– А вcе ты виноват, супостат разрисованный, - треснула по затылку притихшего Платошу Лукерья.
– Взялся по лестницам на сундуках скакать,идол!
– Это ладно, - вздохнула Яга. – А вот книги на голову змеям ты напрасно вывалил.
– Невиноватый я! Оно само, – засопел домовой, боязливо поглядывая на дверь, за которой томились пострадавшие. – Только и хотел доброго молодца Любаше показать...
– Артист, – поджала губы Лукерья.
– Развеселить хозяюшку хотел... Волшебная сила искусства...
– окончательно смутился проштрафившийся домовой.
– Не горюй, милок, - сжалилась над ним Яга.
– Все к лучшему деется. А сейчас не мешай, ворожить будем. Пора Костенькиным внукам на белый свет поглядеть.
– Угумс, - поддержала Лукерья и, подойдя к кровати, принялась раздевать уснувшую роженицу. – Делаем, как договорились? – покосилась она на ведьму,инспектирующую содержание принесенных Платошей пузырьков и бутылoчек, целая батарея которых выстроилась на прикроватной тумбочке.
– Вестимо, – не отвлекаясь ответила Яга.
– Напомним супостату Басмановскому почем фунт лиха.
Уcлышав это, Лукерья азартно потерла сухие, похожие на птичьи лапки ладошки и удвоила усилия. Совсем скоро приготовления к родам были за кончены, и собранные повитухи замерли одна в ногах Любы, а другая в головах.
– Начнем помаленьку, - сосредоточенная Яга размяла пальцы как пианист перед концертом.
– Агась, - согласилась Лукерья.
– Поехали, – взволнованно прошептал Платоша, выглядывая из-за печки.
– Луна заступница, помоги дитяткам малым в мир явиться, из чрева матери народиться, – затянула Яга.
– Чтобы им не хворать, горя не знать, здоровыми быть, родню любить, - подхватила Лукерья.
– Пусть Любавушка от мук освобождается, поскорей опростается.
– Доверяем Луне, на ее руки. Сними, Матушка, Любавины муки.
– Спаси, сохрани, в родах помоги. Боль на отца отведи, – хором закончили ведьмы.
?два отзвучали их слова, как комната наполнилась лунным светом, превращая уютную спальню в храм Новой Жизни. Лучи ночного светила бойкими вьюнками оплели стены, драгоценными коврами легли на пол, соткали сияющий кокон, укрывший спящую Любу...