В гостях у сказки, или Дочь Кащея
Шрифт:
С тех пор Индрик представлялся Любе помесью подземного слона, крота и сантехника.
– Вон оно как...
– пораженно протянула она. – А кобылицы... Они тоже?.. Тоннели роют?
– Не, - они в степи, то есть в лесу пасутся, - мурлыкнул Солoвушка. – Скачут по лесам, по горам, по долам...
– По подолам, – поддакнул Платоша и ловко увернулся от Лукерьиного подзатыльника.
– А я че? Я ниче.
– Так что ты, голубушка, не выдумывай вcякое да от подарен?ого не отказывайся. Другой
– Ну если детям это на пользу, – задумалась молодая мамочка и тут же поморщилась. Налившуюся грудь уже начинало тянуть. – А я-то как же?
– спросила она.
– Выпьешь зельице одно,и все дела, - успо?оила Лукерья.
– Ага, – согласилась Люба. Узнавать подробности при коте и домовом она не стала. Будет еще время.
– А вот и я, - в спальню лебедушкой вплыла Яга, бережно прижимая к обильной груди две бутылочки c молоком.
– Ваша бабушка пришла, молочка принесла. Заждались небось?
Малявочки откликнулись дружным хором как будто понимали, о чем речь.
Наблюдая за тем, как дети жадно с причмокиванием потребляют единорожий пoдарок, Люба старательно гнала от себя привитые в другом мире мысли о пользе грудного вскармливания и напоминала, что в сказке свои законы. Яге, небось, лучше знать, не первое поколение чародеев на ноги ставит. ‘А то так колданешь ненароком, - спохватилась Люба, вспомнив о своих новообретенных способностях, - собственное молоко скиснет или ядовитым сделается. Ну на фиг. ?динороги в отличии от меня - существа светлые.’
***
Светлые Индрики или нет, а молоко у них и правда оказалось совершенно волшебным. Златочка и Вовчик от него росли не по дням, а по часам. Люба не очень-то разбиралась в младенцах, но даже ей было понятно, что в два месяца дети самостоятельно сидеть не могут.
– А вот я этому ничуть не удивлен, – гордился достижениями внуков Горыныч.
– Наша порода ужас до чего сильно могучая. Правда, Аспид?
– ?гу, – не сразу переключился тот, занятый переглядываниями со Златой, - то есть, ага, - согласился он и снова переключился на малышку.
– Исполины, - по-доброму усмехнулась Яга, заставила наклониться высоченного Горыныча и чмокнула его в макoвку.
– ? все почему? Потому что молочко единорожье пили. Вот и выросли такие красивые, сильные и здоровые. Мальчики мои золотые.
– И дедульки из них ого-го какие получились, – вякнул Платоша, благоразумно не высовываяcь из-за печки.
– Тьфу на тебя, змей ядовитый, – беззлобно откликнулся Горыныч.
– Ура!
– обрадовался неугомонный домовой. – Меня приняли в семью!
Но шутки шутками, а двойняшки и правда росли как на дрожжах. В три месяца они поползли, в четыре вырастили по два первых зуба, в пять встали на ножки, а в полгода
– Обалдеть, - прошептала Люба, наблюдая за тем, как ее сын делает свои первые шаги. Крепенький белолобрысый малыш, глядя веселыми серыми,точь в точь как у Степки, глазами, протянул вперед ручки и уверенно двинулся к ней.
– Во-о-о!
– громко возмутилась не привыкшая отставать Злата, поднялась на ножки и потопала следом.
– Ах вы ж, мои умнички! Воробышки золотые!
– обняла детей Люба, чувствуя, как на глаза набежали слезы радости. – Мамины солнышки!
– Ура,товарищи!
– за спинами малышей проявился Платоша, постоянно страховавший мелких шустриков. – Ура!
– негромко, но со значением повтoрил он, гордясь и сияя словно именинник.
***
– Ура!
– дружно скандировала счастливая нечисть на пирушке, посвященной такому выдающему событию, как первые шаги бойкой королевской парочки.
– Не думал, не гадал, что внуки - счастье такое, - взял слово Горыныч.
– Спасибо тебе, Любушка, уважила, счастьем оделила. Ведь каждый день смoтрю на них,и сердце радуется. Да...
– спрятав смущение, расправил усы.
– Прими племянница подарки для наших именинников. Вододеньке кинжал стали дамасской в далекой Тьмутаракани кованый, Златочке ожерелье рубиновое.
– Не, ну ты посмотри на него, – негромко,так чтобы слышала только Лукерья, возмутился домовой. – Любушке, значит, спасибом обходиться придется, подарки мимо проплыли.
– Радуется мужик, и ладно, - миролюбиво ответила ?лючница. – Положительный он. Деток любит. И сам из себя видный, - по мере разговора, Лукерья говорила все медленнее, словно бы задумываясь о чем-то, а под конец и вовсе смолкла, оценивающе разглядывая Горыныча.
– А не женить ли нам его? – наконец, выдала она.
Платоша на это ничего не ответил, ограничившись тем, что бросил взгляд раненой лани на старушку и отодвинулся подальше.
– Не боись, – прекрасно поняла его старая сводня.
– Твой черед не подошел еще. До поры до времени холостуй со спокойной душой.
– Вот именно, – к домовому придвинулась Яга. – Сначала Горыныча с Аспидом обженим, а потом и тебя осчастливим, касатик.
‘Господи, - сам не зная к какому конкретно небожителю обращается, взмолился Платоша, сделай, пожалуйста так, что бы змеи подольше холостыми оставались.’
Тем временем веселье нарастало. Каждый из пришедших на праздник дарил малышам подарки пусть не такие роскошные как Горыныч зато от всей души и от чистого сердца. Потому что есть у нечисти душа! Есть! И сейчас она пела. И песнь эта была наполнена радостью, надеждой, верой в лучшее, а ещё печалью, вызванной скорым расставанием.