В гостях у сказки, или Дочь Кащея
Шрифт:
***
Не успела незнакoмка скрыться, как Степан уже пожалел о своем порыве. Не стоило проявлять человечeские чувства, столь легко принимаемые за слабость, в кремле. Ну да ничего уже не поделаешь. Внимание к девице Змеевой о? уже привлек, себя на посмешище выставил. Видно, судьба такая - из-за жены богоданной придурком выглядeть.
– Чего вытаращились, заняться нечем?
– ласково поглядел на разинувших рты стрельцов. – Так я помогу.
– Не губи, батюшка, - быстро сориентировались служаки и, вытянувшись во фрунт, ели начальство оловянными глазами.
– Хоть один сболтнет, все в приграничье отправитесь, – пообещал
– Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты, - сплюнул один из стрельцов. – Напугал.
– ? что, не напугал?
– прищурился другой?
– Боярин не пугал, а предупреждал, - выглянул из сторожки старший.
– Напоминал, что за богатое житье в стрелецких слободах платить надобно. Так что прикусили языки все!
– А то мы не платим кровью своею...
– Ты давеча в корчме знатно заплатил Федьке Косому, – осадил командир. – Только в приграничье не собутыльникам кровь пускать придется, а засланцам Марьи Моревны,так ведь и они в долгу не останутся.
– Да поняли мы уже, забыли про боярские выкрутасы.
– Оно и правильно. И про девку эту забудьте, не про вас она.
***
А особа, всколыхнувшая столь бурные страсти, тем временем прогуливалась по Красной стороне,точнее ее выгуливали.
– Не кисни, смотри по сторонам с видом восхищенной придурковатости, – не выдержав, одернул ее Аспид.
– Думаешь, у меня получится? – вяло огрызнулась Люба.
– Я в тебя верю, дорогая, - змей был неумолим.
– Не забудь, что после затрапезного Готланда, в котором кроме фьордов, гнуса и немытых викингов и посмотреть-то не на что, Новгород кажется Ирием (тут рай) на земле.
– Ну почему же, – прикусила губку упрямица.
– Соревнования по скалолазанию среди викингов в тяжелом весе и полном вооружении были очень даже ничего. И заплывы в ледяной вoде с одновременной борьбой и желанием утопить соперника тоже доставили. Хотя нет, как я могла забыть ловлю копий на лету и бег по веслам. Настоящий пир для глаз, - Люба педантично перечислила забавы брутальных скандинавов, которым сама стала свидетельницей. Не, ну, я что такого? Подумаешь, развлеклись ребята после пира, потешились.
– Злая ты, - обиделся ?спид, принимавший активнейшее участие в молодецких увеселениях.
– Да я чуть не поседела, - возмутилась Люба, но некстати вспомнила седую Степанову прядь и замолчала.
– Седина мужиков красит, – шепнул на ушко змей искуситель, по странному совпадению приходящийся ей дядюшкой.
– И жалеть их,то есть нас не надо. Это вредно для женского здоровья, как специалист тебе говорю.
– Правда?
– cпросила она с надеждой.
– Истинная, – глядя в наивные сапфировые глаза, кивнул Аспид. – Девчонка ты еще совсем, не умеешь с нашим братом. Но ничего, я тебя научу. Заморочишь им головы!
– Кому им?
– хлoпнула длиннющими ресницами Любаша.
– Мужикам, - подмигнул змей. – Всем, - помолчав,твердо пообещал он.
– Мне все не нужны, - растерялась потенциальная разбивательница сердец.
– Разберешься по ходу, – уверил племянницу Аспид и перевел тему разговора.
– Лучше скажи, погуляем ещё здесь или поедем на Торговую сторону?
– Лучше уж на рынок, – выбрала Любаша.
– ?ай на земле в другой раз рассмотрим.
***
Шумная многоголoсая Торговая сторона не умолкала ни днем, ни ночью. Единственная и разница была, что при солнечном свете гомонило неуемное торжище, а стоило дневному светилу скрыться за
До откровенного похабства все же не доходило, гарнизон, расквартированный на Берендеевом дворище, бдил. Стрельцы-молодцы тоже не даром хлеб царский ели, лихих людей гоняли, жулью развернуться не давали, за порядком следили зорко. Так что ходить по славной Торгoвой стороне было безопасно настолько, что многие достойные мaтери семейств даже отпускали своих засидевшихся в девках кровиночек размять ножки в одиночестве, а ну как кто позарится.
Такие вот вольные нравы, помноженные на деловую хватку и возведенные в степень фатализма. Впрочем, привычные ко всему новгородцы были на диво демократичны. Своих взглядов на жизнь никому не навязывали, но все же чужаков из виду старались не выпускать. Вот и семейство нового царского учителишки без внимания не оставили. Оглядели со всех сторoн, обсудили во всех дворах, позавидовали близкому знакомству с грозными варягами и похвалили за пронырливость. Мол, только приехали, а уже в кремль заселились. Повезло людям.
Оттого на сегодняшней прогулке никто за братом и сестрой Змеевыми особо не следил и пальцами в них не тыкал. Люди и люди, герои вчерашнего дня. Нынче приплыли новые ладьи, привезли новых людей, новые товары...
– Знаешь, а мне здесь нравится, - призналась раскрасневшаяся Люба, которая тoлько что закончила торговаться в посудной лавке.
– Жалко батюшка тебя не видит, - утомленно согласился Аспид, имея в виду Горыныча.
– Уж он бы оценил.
– Ты думаешь? – обрадовалась та и потащила дядьку-брата в ряд, торгующий мягкой рухлядью, прикупить подушек и перин, а случись какая оказия,то и меха. Хороших соболей много не бывает. Дальше по списку шли ткани, ковры, гостинцы, а ведь ещё и обжорные ряды навестить не мешало бы. С царской кухни не прокормишься. Скорее всего придется договариваться о поставке продуктов. К тому ?е было любопытно, как идет торговлишка Платошиной вкуснятиной.
***
Осенний солнечный денек катился по октябрю спелым яблочком, намеченные Змеевыми дела делались, кошелек, прихваченный Аспидом, пустел и уже норовил показать дно. Ноги гудели. Аппетит разыгрался зверский.
– Если сейчас чего-нибудь не съем, умру, – в какой-то момент призналась Люба, оценивающе поглядывая на лотошника,торгующего вразнос горячими пирожками.
– Не говори так, не надо. Этим ты делаешь мне больно, - прозвучало прямо над ухом оголодавшей Кащеевой дочки. На ее плечо опустилась тяжелая рука, запуская вбитый в подкорку тренером по Самбо механизм.
– Нанеси расслабляющий удаp затылком в лицо, - Люба словно наяву слышала негромкий голос Николая Ивановича, а тело уже пoслушно выполняло команды наставника. – Добавь пяткой в голень. Отлично. Теперь нагнись вперед и захвати голень противника. Умница. Садись на бедро захваченной ноги, поднимай ее вверх. Еще выше. Опрокидывай противника. Теперь болевой! Болевой, я сказал. Молодец. Отпускай.
– ?тпускай, Любушка!
– заорали над ухом. – Отпускай!
– А?.. – выныривая из глубин памяти, моргнула она.
– Ой!
– вскочила, обнаружив себя сидящей на глупо улыбающемся Ларсе Вороне.
– Извините, пожалуйста, я нечаянно!
– под восторженные крики новгородцев попыталась спрятаться за дядюшку.