В гостях у сказки, или Дочь Кащея
Шрифт:
– Сильнее, - не выдержала она.
– Пожалуйcта, - взмолилась, потому что уже чувствовала приближение мощного словно океанский прилив оргазма. – ?ще! Да!
– выгнулась сильнее, получив желаемое... и проснулась, чтобы почувствовать жар сильного мужского тела, заполняющего ее до упора, крепкие объятия, прерывистое дыхание.
– Степан, ты?
– испуганно трепыхнулась Люба, подаваясь от него.
– Я, - выдохнул oн, не переставая двигаться.
– Или другого ждала?
– Пусти, – попытка освободиться вызвала тихий хрипловатый смех.
– Ты чего?
– удивился он, без труда
– Не бойся, не обижу, – заявил этот негодяй, вошел до упора и замер, очевидно давая время расслабиться.
– Убери его, - потребовала Люба.
– И сам уберись.
– Не могу, - нехотя признался Терминатор. – Меня к тебе тянет.
– На кикимору встало? – она наугад ткнула локтем, точно зная, что куда-нибудь да попадет. И точно, не промахнулась. Жаль тoлько, что Терминатору все было нипочем, а Любаша локоть отшибла.
– Дело житейское, - для вида покаялся доморощенный философ и на пробу двинул бедрами.
– Да как ты только посмел ко мне прикоснуться, – раздираемая противоречивыми ощущениями простонала Люба. Все смешалось в ней: злость, ярость, обида, капелька испуга и море удовольствия, которое приносили движения заразы Терминатора. В общем, вырываться, отстаивая свою честь, не получалось. Только и хваталo сил, чтоб не стонать.
Ответа не последoвало. Да она и не ждала.
Когда все закончилось, торопливо оделась, вылезла из повозки и пошла к роднику, благо дорогу запомнила хорошо.
***
Летние ночи коротки, а уж северные тем более. Зевая и поеживаясь от утреннего холодка, Люба погрузила ладони в чашу родника. Пальцы аж заломило, зато сна как не бывало, и мозги прочистились. ‘Может зря я убежала? – пришло в бедовую сиреневенькую голову. – Наверное, стоило проявить женскую мудрость и поговорить с Терминатором? Наладить общение. И вообще...’ Что именно подразумевается под словом ‘вообще’, она затруднилась бы ответить.
Но хотя бы о ближайших планах на свое будущее можно было потихонечку разузнать. Тем более, что момент был подходящий. Бабушка всегда говорила, что мужчины после близости расслаблены и добродушны. Просто бери и веревки из них вей. Жаль, что у Любы опыта не хватает и характер не тот. ‘Сам скажет, – отмахиваясь березовой веточкой от злющих комарoв, решила она.
– Такой гад молчать не будет.’
В лагере было тихо, не спал только один из бородатых дядек. Он неторопливо возился у разгоревшегося костерка, готовил завтрак.
– Вам помочь?
– подошла к нему Люба.
– Кому нам? – засмеялся он.
– Я туточки один, боярышня.
– Так помочь?
– Сам справлюсь, - отказался мужичок.
– Не по чину вам, - добавил тихо, увидев, что девушка расстроилась. – Садитесь на пенечек да грызите яблочко. А то вот пряничек ещё есть.
– Спасибо, – не стала отказываться Любаша, но далеко отходить не стала, устроилась на бревнышке у огня и вгрызлась в оказавшийся каменным пряник. Если бы не голод, который, как известно, не тетка, бросила бы, честно. Ни в какое сравнение с Тульскими или Покровскими собратьями он не шел да что там, даже до обычного расфасoванного ширпотреба этому окаменевшему безобразию было как до Луны.
? ведь рецептуру знаменитых пряников Люба знала. Бабушка в свое
– Откушайте, боярышня, не побрезгуйте, - перед Любиным носом появилась полная миска грибной похлебки.
– Спасибо, – поблагодарила девушка.
– Когда вы только успели?
– Да тут делов-то на пять минут, – смутился дяденька.
– Места я эти хорошо знаю, вот и пробежался спозаранку, проверил значит. Глянул, а боровики как солдаты стоят. Сорвал один на пробу, гляжу - чистый. Поначалу даже глазам не поверил. Ни одного червячка! И давай рвать, да... А уж почистить грибки да обжарить с лучком и сальцем всякий сможет. Главное потом с крупой не переборщить.
– Очень вкусно, - от души похвалила Люба. – Спасибо вам.
– На здоровье, боярышня. Только эта...
– смутился мужичок.
– Это я к вам со всем почтением обязан, а вы на ‘ты’ и по имени должны.
– Ага, – кивнула она.
– Так что Капитоном кликайте.
– Договорились.
– А вас как звать прикажете?
– Не твоего ума дело, - раздался над Любашиным ухом злой голос Терминатора. – За котелком следи. – ? ты, Василиса, - он хотел сказать какую-то резкость, но сдержался и, подхватив под локоть, потащил ее подальше от костра, - к смердам с разговорами не лезь и еду из их рук не бери. Сам тебя накормлю. Поняла?
– Грудью?
– отдала ему только-только початую похлебку. Как еще не расплескала, непонятно.
– Ты не хами, а ешь, – попробовал сунуть миску обратно.
– Спасибо, сыта уже, – едва не добавила: ‘по горло’. Хорошо, что сдержалась, Терминатор и без того разозлился. Зубы стиснул, желваки на скулах заиграли.
– Запомни, - велел, - я для тебя царь, бог и воинский начальник. Как скажу,так и будет? Поняла?
– А что со мной будет?
– посмотрела в злые серые глаза Люба.
– Куда ты меня везешь? Откуда? Кто ты такой? Почему тебя слушаются эти люди?
– она махнула рукой в сторону успевших проснуться мужиков.
– После поговорим, сейчас недосуг. Завтракать пора, - с удовольствием отхлебнул из миски. Прямо через край. Вот же зараза!
– ? потом ехать.
И пошел себе гад, скотина самодовольная.
***
?хать предстояло само-собой в телеге. И не на козлах, а внутри, в душной полутьме. Стоит ли говорить, но Люба опять вскорости задремала. Удивлялась сама себе, а только со сном бороться сил не было. К обеду муж дорогой разбудил, накормил, напоил и в кустики проводил. Разговаривать, правда, особо не разговаривал. Люба тоже не настаивала , не хотела лишний раз нарываться на отповедь. ‘На месте разберусь что к чему,’ - решила раньше времени не паниковать она.