В капкане у зверя

Моран Маша

— Садись.

Аня забралась с ногами, глупо надеясь показать свою уверенность. Давид ничего не сказал. Просто сел напротив и положил ее рисунок на небольшой столик между ними. Аня потянулась и перевернула его «лицом» вниз. Давид ухмыльнулся.

— Мы потом обязательно обсудим твои фантазии.

— Здесь нечего обсуждать. Ты ведь это хотел увидеть.

— Нет. — Он вдруг стал серьезным. — Меня выводит из себя, когда рядом с тобой находится кто-то еще.

Аня не знала, как реагировать на это признание. Сердце забилось быстрее от идиотской

надежды, что за его словами кроется нечто большее. Не нужно поддаваться иллюзиям. Потом, когда они разобьются, будет очень больно. А ей уже надоело терпеть боль.

— Ты обещал мне все объяснить. Про шаманок и… Зачем все это нужно. — Аня бросила пакетики с травами возле рисунка.

Кажется, Давид удивился. Но эмоции на его лице долго не задерживались.

— Такие как я, оборотни, не люди, но и не звери. Раньше мы не могли контролировать свое обращение. Мы становились волками каждое полнолуние и новолуние независимо от того, где находились. Молодняк, в смысле дети, наоборот, обращались при каждой сильной эмоции. Это могло произойти на глазах у обычных людей. А ты, наверное, знаешь, как раньше относились к подобному. И мы не могли жить все вместе — так нас было легче выследить. Просто старались держаться ближе друг к другу.

Никто до сих пор не знает, как появились Ведающие тайны. Но у каждой стаи была своя шаманка. Она защищала стаю, предупреждала о грозящей опасности, врачевала раны, соединяла волчьи семьи. Ведающая тайны такой не рождается. Природа дает ей силу. Мы не знаем, как это происходит.

Аня поняла, что едва дышит, слушая Давида. Все это больше походило на сказки, которые она любила до безумия. Красиво, фантастично, и совершенно неправдоподобно. В реальной жизни так не бывает. Хотя, и оборотней существовать не должно. Но один из них сидит перед ней.

— Я все равно не понимаю. Мне точно никто не давал никакой силы.

— Все эти месяцы ты ведь жила в доме?

— Ну а где мне еще было жить? — Аня понимала, что есть какой-то подвох, но не могла распознать его.

— Если бы дом не принял тебя, ты бы не выдержала в нем и часа. Дом шаманки — пропитывается ее силой. Чем больше там жило шаманок, тем больше силы. Природа защищает Ведающих даже от оборотней. Никто не в состоянии находиться внутри достаточно долго.

— Но… Артур находился.

Наверное было ошибкой упоминать имя врача. Давид обнажил белые острые зубы, клыки выглядели неестественно длинными. Аня почти чувствовала, как он впивается ими в ее горло.

— И как долго он находился в доме?

Аня напряглась, готовая в любой момент бежать. Но ей здесь даже защититься было нечем!

— А какая тебе разница?

— Как долго он был в твоем доме? — Давид подался вперед, и Аня вжалась в кресло от страха.

Таким она его ужасно боялась. Он мог растерзать ее за пару секунд. И все равно Аня чувствовала необходимость сопротивляться, нарочно говорить то, чего не было, испытывая его на прочность. Какие пределы у них обоих?

— Тебя это не касается.

— Ошибаешься… —

В его хриплом голосе слышались угроза и обещание. — Ты взяла мою ленту, и теперь мы связаны намертво.

— Что?!

— Лента. — Давид кивнул на полоску шелка вокруг ее шеи. — Ты взяла мою. Значит, теперь ты моя.

Аня дернула ленту, но узел, похоже, действительно был завязан намертво, как он выразился. Черт!

— Достал ты меня уже с этой лентой! Это. Просто. Ткань.

Давид улыбнулся, став еще больше похожим на волка:

— Тот, кто взял ленту, навсегда связан с тем, кто ее повесил. Так мой народ ищет своих суженых.

Аня не могла поверить в то, что слышит.

— Это сама большая глупость, которую только можно придумать!

— Считаешь нас глупыми?

— Нет, но… Вы же не можете на самом деле верить, что…

— Ленты не просто так вешают в доме шаманки. Каждый, кто туда приходит, идет с просьбой даровать суженую или суженого.

— Вы полагаетесь на мнение чужого человека?

Давид рассмеялся.

— Люди никогда не поймут то, что отличается от них. Если что-то не так, как они привыкли, значит это неправильно. Ведь так?

— Нет, но…

— Сегодня во сне ты видела мое прошлое. Хочешь сказать, такое с тобой происходит постоянно? — В его тоне слышался неприкрытый сарказм.

— Со мной вообще никогда ничего не происходит! У меня обычная скучная жизнь! — Аня вскочила на ноги. — Я никому не нужна! Мой первый парень… первый мужчина, переспал со мной на спор, а потом всем рассказал, как со мной было ужасно. Мать продала квартиру ради любовника. И выгнала меня из дома! На работе меня считают странной идиоткой! Единственное хорошее, что со мной случилось — бабушкин дом! Который ты и твоя сестра пытались отобрать. Так что, Давид, у меня убогая и унылая жизнь. И возможно, из-за этого я схожу с ума, раз мне снятся странные сны.

Аня поняла, что сорвалась на крик. Она тяжело дышала, глаза щипало от попытки сдержать слезы, а горло болело, как будто она его сорвала. Давид, молча, встал и куда-то ушел. Как лунатик, Аня поплелась за ним. Они оказались на кухне. Давид наполнил высокий стакан водой и протянул Ане:

— Выпей.

Аня схватила стакан и залпом осушила. Сразу стало легче дышать.

Давид облокотился на барную стойку:

— Одно твое слово, и Виктора никогда не найдут.

Он даже имя его уже знает. А она ведь не называла…

Аня истерически рассмеялась:

— Ты так легко об этом говоришь…

— Он тебя обидел.

— Ты тоже меня обижал.

— Я не рассказывал всем, какая ты любовница.

— Потому что мы не любовники. Ты и о нем все знаешь?..

— Я стараюсь обо всех все знать. Это избавляет от многих проблем. И, кстати, то, что мы не любовники — лишь вопрос времени.

— Я не буду спать с тобой.

— Ну, я тоже не собираюсь отсыпаться в такой ответственный момент. Наоборот. — Он усмехнулся. Суровое лицо опять преобразилось.