В капкане у зверя
Шрифт:
— Тебе нужно отдохнуть… и выспаться…
Он издевается?! Оставляет ее в таком состоянии. Измученную противостоянием с ним, жуткими ведениями и бредом о шаманках. Аня опустила руку между их телами и сжала горячий член. Во взгляде Давида мелькнуло удивление, но как только она начала быстро скользить по твердому стволу, он откинул голову назад и застонал. Большим пальцем Аня обвела набухшую головку, размазывая по ней выделяющуюся смазку. Сейчас она думала только об одном: как он входит в нее, сначала болезненно растягивая. Но потом ее тело приспособилось бы. Аня увеличила темп, ощущая каждую вену, выступающую уздечку. Ей хотелось как утром — вобрать его в рот, облизать каждый сантиметр, долго-долго сосать, пока Давид не сойдет с ума. Хотелось доставить ему такое удовольствие, какого он не знал прежде. Сделать ему то, что не делала никакая другая до нее. Но она не знала как… Ей не хватало опыта, движения были простыми и привычными. Но, кажется, Давиду и этого было достаточно. Он вбивался в ее ладонь, резко двигая
Аня поняла, что испытывает дикое странное желание: чтобы он сдвинулся вверх и вошел ей в рот, погружая член так глубоко, пока она не начнет задыхаться. Мышцы влагалища жадно сжались. Новый поток влаги потек наружу. Она была для него мокрой и горячей. А он вдруг вспомнил о благородстве и решил дать ей отдохнуть. Аня разжала ладонь, выпуская из пальцев горячий скользкий ствол, приподнялась и легонько поцеловала Давида в плечо:
— Тебе тоже необходимы отдых и сон. Засыпай. Спокойной ночи.
Кажется, он не сразу понял, что происходит. Несколько раз его бедра по инерции толкнулись вперед. На лице застыло странное выражение, а потом послышался мучительный стон. Как будто ему было очень больно. Аня лишь надеялась, что он чувствует то же, что и она. Давид упал рядом, тяжело дыша. Аня ощущала жар его тела и испарину, покрывшую горячую гладкую кожу.
— С чего я взял, что ты так легко забудешь все, что я тебе наговорил…
Кажется, он спрашивал у самого себя, но Аня все равно повернулась к нему. Его глаза совершенно утратили человечность. Это были глаза животного. Дикого опасного зверя. Ей бы испугаться, что она лежит рядом с ним в постели, рискуя в любой момент превратиться в окровавленный труп. Но Ане не было страшно. Давид снова прижал ее к себе и поцеловал в макушку.
— Спи.
О каком сне он говорил, когда она чувствовала напряженное горячее сильное тело рядом с собой? Когда его ладони опять путешествовали по ее коже. Когда она ощущала каждый сантиметр его твердых напряженных мышц, и хотела лишь одного: стать для него той самой шлюхой, которой он столько раз ее называл. Именно сейчас она хотела жестких грубых движений его плоти внутри нее, а он вдруг решил вспомнить, что ей нужен отдых. Не в силах совладать с обидой, Аня отвернулась от Давида, но сделала только хуже себе: он придвинулся, беря ее в крепкое кольцо объятий. Снова подсунул руку ей под щеку, а другой обхватил грудь. Возбужденный член вжался в расщелину ягодиц, возбуждая ненужные мысли о том, какого бы было почувствовать его еще и там… Нет, ей теперь точно не уснуть. Тем более после того, как Давид опять закинул ногу ей на бедра, обездвиживая и подчиняя. Внутренние мышцы непроизвольно сжались. Господи! Она так его хотела. Но не просто секса. А целиком и полностью. Вместе с его странной душой, противоречиями в поведении, наглостью и грубостью. Аня хотела обладать им единолично и безоговорочно. Но вряд ли это возможно. Вряд ли он вообще возможен в ее жизни.
Назойливая трель телефона врезалась в голову и начала бить по вискам, как древняя мучительная пытка. Аня приоткрыла глаза. В окно вползал серый сумрак питерского утра. Незнакомая комната. Она ведь уже просыпалась в чужом доме. Опять? Что-то тяжелое и горячее давило на плечо, живот и ноги. По шее скользил теплый влажный ветерок. Умолкший телефон проснулся снова. Теперь звук казался еще более раздражительным и мерзким. Раздавшийся рядом стон заставил Аню вздрогнуть. Но эта была дрожь не страха или неожиданности, а сладкая волна, прокатившаяся по всему телу. Аня несколько раз моргнула, ожидая, пока зрение прояснится, и опустила взгляд. Ей потребовалась, наверное, минута, чтобы осознать, что она видит. На ее плече покоилась голова Давида, его губы застыли в паре сантиметрах от ее шеи. Он лежал на животе, одной половиной тела накрыв Аню, закинув руку ей на живот. Их ноги сплелись. Телефон снова начал звонить. Давид раздраженно рыкнул, так и не открыв глаз. Он лишь крепче обвил рукой Анину талию и подтянул под себя. Ее охватило какое-то странное чувство: нежности и защищенности. Именно так она хотела бы просыпаться каждое утро. Не удержавшись, Аня коснулась растрепанных волос Давида. Прохладные гладкие пряди обвивали пальцы, словно обладали собственной волей. Давид тихо и, кажется, довольно вздохнул во сне. Звонок повторился вновь. Видимо, кто-то считал, что они непозволительно долго отдыхают. Аня постаралась выбраться из хватки Давида, но он недовольно зарычал что-то невразумительное. С трудом Аня все-таки выбралась из-под него. Давид начал просыпаться. Он перевернулся на спину, несколько раз моргнул и, сдвинув брови, уставился в потолок. Аня свесилась с кровати. Карман брюк светился, подсказывая, где искать источник ненавистного звука. Она вытащила телефон и бросила Давиду. Хоть и был все еще сонный, он легко его поймал. Даже не задумываясь над тем, что делает. Звериные инстинкты во всей красе. Ане стало страшно и вместе с тем жарко. Вернулось возбуждение. Давид без интереса взглянул на экран. Волосы у него были жутко взъерошены, на лице темнела колючая щетина. Сонный и сексуальный. Аня поняла, что готова смотреть на него вечно. В груди стало тепло. Хотелось нежно прикоснуться к его впалой
Черт! Она же голая! Аня попыталась натянуть сбившееся на талии одеяло до подбородка. Давид, уже вполне проснувшийся, ухмыльнулся:
— Нам портят чудесное утро.
Он снова равнодушно взглянул на экран и недовольно рявкнул:
— Да!
Выслушав ответ, Давид включил громкую связь и швырнул телефон на кровать. Знакомый голос отчитывался:
— …Все еще не пришла в себя. — Скорее всего, речь шла о Марине. — Но Артур говорит, что ей уже намного лучше.
Давид нахмурился и снова превратился в жесткого незнакомца, способного на все. На его лице не осталось никаких эмоций, только холодная бездушная маска. От этого он казался безжалостным убийцей. Аня не знала, откуда взялись подобные мысли. Но если бы ее попросили нарисовать хладнокровного киллера, убивающего без чувств и сожалений, то у него было бы лицо Давида. Даже в его позе, прежде расслабленной и сонной, теперь чувствовалась готовность к смертоносному броску.
— Ты ведь не по этому звонишь?
— Да. Мы сделали, как ты велел: распространили слух о том, что ты при смерти и устроили Охоту.
Аня напряженно вслушивалась в разговор, но ничего не понимала. Она лишь видела, что Давид еще больше напрягся после этих слов.
— И?
— Все переживают за тебя, постоянно спрашивают, как ты. Но… Не знаю, имеет ли это значение…
— Говори!
— Короче. Юля несколько раз звонила Свете. Сначала я не разрешал ей брать, чтобы не взболтнула чего-нибудь лишнего. Но потом Юля прислала ей сообщение с кучей угроз… В общем, Светка сама ей позвонила. Я случайно подслушал. Света ей посочувствовала, начала расспрашивать, как ты. Юля, конечно, не в теме, что ты якобы при смерти. Я уж не знаю, звонила она тебе или нет, но Светке дала поручение: сразу же сообщить ей, как только ты объявишься. Мне это показалось странным. Все-таки, она должна была позвонить тебе, в первую очередь, чтобы все выяснить. — Возникла пауза. Говорящему явно было неловко продолжать. — Может, я просто перестраховываюсь…
Давид перебил его:
— За нападениями стоят Юля и Богдан. Юля ему помогает. Но есть кто-то еще. Какой-то Юлин приятель. Именно он покушался на Марину и убил Эмму.
— Твою мать!
У Ани перехватило дыхание. Эмма мертва?! Ведь только пару дней назад она напала и оставила на ее теле почти зажившие царапины. Аня взглянула на Давида. Он пристально смотрел на нее, не отводя глаз.
— А что с охотой? Есть результат?
— Мы прочесали всю территорию. Леха вышел на след. Новый запах. Мы проверили. И, кажется, у него с Эммой был секс…
— Думаешь, Эмма могла помогать ему?
— Э-э-э… Я думал, он мог использовать ее, чтобы… Ну не знаю…
— Как видишь, он и без ее помощи замечательно ориентируется. Она скрыла от нас пребывание чужака. Как и Юля.
— Ты уверен, что Юля..?
— Уверен. Я с ней разберусь.
— Она все-таки твоя сестра…
— Она — член стаи, за которую я несу ответственность. И если она — причина того, что происходит, то будет наказана по нашим законам.
Аня вдруг осознала его одиночество. Он был абсолютно один в огромной Вселенной. Даже родная сестра оказалась предательницей. Стоило ли удивляться, что подобного он ожидал и от Ани? Нет. Но и прощать так просто она его не собиралась. Тем более, он и не просил прощения.
— Что будем делать теперь?
— Вечером мы с Аней вернемся в Крельск. Я останусь у нее. Проследи, чтобы к этому времени возле ее дома стояла охрана. Естественно, не явная. О нашем приезде никто не должен знать.
— Понял. Но… Разве ты сможешь выдержать в доме шаманки?
Давид улыбнулся Ане:
— Смогу.
В голосе его собеседника слышалось сомнение:
— Ладно…
— И не трепитесь о моем приезде. Все, мне пора.
— Давай.
— Пока. Аня прижалась к двери, стремясь быть как можно дальше от Давида. Он сидел за рулем очередной безумно дорогой машины и гнал по пустой трассе. Аня изо всех сил старалась не смотреть на его руку. Еще в квартире он избавился от повязки, и теперь Аня могла видеть длинный и кривой алый рубец на тыльной стороне его ладони. Ему она могла врать сколько угодно, но с самой собой приходилось быть честной. Уже невозможно было отрицать, что именно его руку она видела во сне. Длинные пальцы, темные волоски на запястье и широкий шрам. Наверное, она и впрямь сходит с ума, если придает сну столько значения. Но ведь Лея все так точно описала… И если существуют оборотни, почему не могут существовать загадочные шаманки? Аня почти слилась с дверью, уныло выводя пальцем невидимые узоры на стекле. Из слов той же Леи выходило, что мифическую власть Аня получит только после зажжения огня в чашах на площади Восьми лун. Ну, здесь долго гадать не надо. Видимо, речь о столбах вокруг дерева и камня с древними письменами. Аня как-то даже нарисовала один из столбов с чашей, в которой… горел огонь. Ох, да ладно! Это просто совпадение. Не могла же она и в самом деле догадываться, зачем они нужны?!