В когтях у сказки
Шрифт:
– Вы спятили! Тело еще не остыло, а вы…
– Не бойтесь, это не труп, – «успокоил» он.
– Мама, меня тошнит, – пискнул Ники. Анна обняла его за плечи, продолжая сверлить толстого кретина яростным взглядом.
– Перестань, парень, – подбодрил тот, игнорируя ее возмущение. – Смотри, это всего лишь заводная кукла.
– Откуда эта гадость? – сквозь зубы спросила Анна.
– Лет пятнадцать назад папа заказал свою копию, задумал разыграть нас на Хэллоуин, – пояснила Пэт.
– Спасибо, дорогая, – оскалился в ее сторону
Патриция опустила голову, покраснела, но послушно замолчала.
– Папашка обожал розыгрыши, – поведал Свен. – Это чучело – его любимая игрушка. Посадит его, бывало в свое кресло за стол при гостях и подглядывает из-за занавески, как уважаемых гостей пучит при виде того, как миллионер плюется хлебными крошками и отвечает невпопад. Болван был сделан на совесть, фокус всегда проходил на ура. Не знай вы, что Неро-покойник, тоже бы купились. Потом забава прискучила, куклу убрали в чулан, а я сегодня про нее вспомнил, решил, так сказать, помянуть любимого тестя.
– Это была дурацкая идея, – сказала Анна, с трудом отводя взгляд от застывшего в нелепой позе манекена.
– Фу-ты, ну-ты, тебя забыли спросить, – парировал толстяк. – Как хочу, так и развлекаюсь. Никто мне теперь не указ. Захочу-посажу за стол хоть самого дьявола!
– Осторожнее, – недобро усмехаясь, предупредила девушка, – дьявол может принять ваше приглашение.
Не успела она договорить, как из прихожей донеслось неторопливое «цок…цок… цок…».
Свен побледнел. Пэт не сводила глаз с двери. Ник вцепился в Анину руку и мелко задрожал.
Шаги все приближались, пока, наконец, не замерли у самого порога. Кто-то толкнул створку, в образовавшуюся щель просунулась черная голова с рожками. Патриция завизжала. Анна успела подумать, что накликанный ей дьявол как-то мелковат, когда существо с грохотом полностью ввалилось в комнату.
– Коза! – с видимым облегчением выдохнул Свен, нервно рассмеялся и погрозил Ане пальцем.
Ник спрыгнул со стула и, не спрашивая разрешения, бросился к маленькой козочке. Животинка застыла на месте, тараща желтые глаза на людей. Топот ног бегущего мальчика привел ее в чувство, в последний момент она увернулась от его протянутых рук и поскакала обратно в прихожую, высоко вскидывая задние ноги. Ник с визгом кинулся следом.
Когда Анна дошла до двери, мальчик и козленок выбегали из кухни под возмущенные вопли Ромолы и звон бьющейся посуды. Они пронеслись мимо Анны, чуть не сбив ее с ног. Проводив их взглядом, Анна заглянула на кухню.
– Мой любимый горшок! – причитала служанка, заметая большие коричневые осколки в совок. – В чем я теперь буду готовить гуляш?
– Пожалуйста, простите, – смутилась Анна.
Ромола ответила тяжким вздохом.
– Хотите, я заплачу за горшок?
– На что мне деньги? – всплеснула руками женщина. – Эти козы! Мало того, что они сожрали всю мою спаржу, так теперь еще расколотили
– Мама! Мама! Я его поймал! – донеслось откуда-то из глубины дома. Через минуту счастливый Ник влетел в кухню, прижимая к себе брыкающегося козленка.
– Отдай его Ласло, – сдвинув брови, велела Ромола. – Пусть зарежет. Я приготовлю из него рагу.
Глаза мальчика расширились от ужаса. Он отступил на шаг, крепче сжимая козленка. Тот выдал жалобное «Меее!» и закатил глаза.
– Да не трясись, – смягчилась великанша, – пошутила я. Отнеси его во двор, подальше от дома.
Нику не нужно было повторять дважды. Нарушители порядка шустро испарились. Анна взглянула на служанку – та улыбалась.
– Чудесный ребенок, – сказала она почему-то с сожалением.
– А у вас есть дети? – Поинтересовалась Анна больше из вежливости.
– Бог не дал. – Улыбка исчезла, будто кто-то выключил свет, озарявший это грубоватое лицо.
– Простите.
Ромола отвернулась к большой мойке и загремела тарелками. Но Анна не спешила уходить. Напротив, она взгромоздилась на высокий табурет у окна, не обращая внимания на возмущенно подрагивающую широкую спину, и сказала задумчиво:
– Эта старушка вчера…
Спина Ромолы закаменела.
– Она спутала моего сына с каким-то мальчиком. Они так похожи?
Спина, обтянутая ситцевым платьем, по-прежнему напоминала неприступную скалу, но служанка все же подала голос, в котором усилился иностранный акцент:
– Пирошка ошибается. Она давно выжила из ума. Здесь уже много лет не слышно детского смеха.
– Сочувствую, но мне она не показалась такой уж сумасшедшей. Пирошка узнала кого-то и очень обрадовалась. Как звали того мальчика, я забыла?
– Выбросьте из головы. Мне бы очень хотелось убедить вас в том, что это все – плод вашего воображения! – в сердцах сказала Ромола.
– Боюсь, вы слишком высокого мнения о моем воображении, – улыбнулась Анна.
– Чего вы хотите?
– Понять, что здесь происходит. Мне все время кажется, что жители этого места все разом сошли с ума. Или они всегда были такими?
– Вас это не касается.
– Надеюсь, что так и есть, но почему-то… Вы были вчера в замке?
От неожиданности Ромола резко обернулась и, тут же обмякнув, оперлась мокрой рукой о край мойки.
– Как вы узнали?
– Ужин, – просто ответила Анна.
– Что с ним не так?
– Все замечательно. Ветчина – просто шедевр. Но я не заметила здесь никого, кроме вас, кто мог бы хотя бы пожарить яичницу.
Несмотря на волнение, кухарка польщено зарделась и через силу кивнула:
– Ужин действительно готовила я. От остальных мало толку. Но это ничего не значит! – опомнилась женщина. – Я не пыталась его отравить! Не теперь!
Анна изумленно вздернула брови и Ромола осеклась.