В круге света (сборник)
Шрифт:
Ушла за две недели до Нового года, наверно, думала, что нам без нее не обойтись, а меня друзья выручили и в последний момент таких замечательных ребят прислали. Молодцы, они нам двое суток народ зажигали. Ну а раз оно так востребовано, мы и секс-шоп у себя открыли. Но все это временно, батюшка, как кризис закончится, так и каяться к тебе придем.
Разные люди, разные обстоятельства, кто-то соглашается на хлеб, кто-то идет на крест.
Осенью прошлого года мы с матушкой гостили у друзей в Черногории. Не знаю, может, и есть на земле места красивее, но я не видел, хотя я, правда, кроме своей деревни, мало что и видел. Чарующее красотой море с водой прозрачной и совершенно необычной цветом. Побережье, пляжи, Которский фиорд. О горах можно, наверно, говорить часами, какие они там бывают, просто здесь скорее нужен поэт, а не сельский батюшка.
Море, обычно тихое и мирное, может и волноваться. Меняясь цветом, теряя прозрачность и становясь шумным, оно еще больше завораживает своим совершенством. И по всему побережью многочисленные скалистые острова, на которых кое-где приютились одинокие храмы. Мороженую треску я и раньше ел, но никогда не пробовал морскую рыбу, еще два часа назад плававшую в воде. А южные овощи, жаренные на огне, и козий сыр с местным оливковым маслом. Непередаваемо вкусно, красиво, и во всем этом ощущается праздник.
Ласковое теплое море, горячая от солнца галька. Я вышел из воды и прижимаюсь спиной к теплой скале. Смотрю на остров Святого Стефана и тоже не перестаю им любоваться. А потом делаю для себя неожиданное открытие.
– Послушай-ка, – обращаюсь к матушке, – а ведь этот остров и городок, в котором мы сейчас живем, ведь все это названо в честь первомученика Стефана. Когда мы собирались сюда, то думали, что летим в Будву, а оказались именно здесь.
Перед моими глазами всплыл образ святого из Серапионовой палатки и вместе с ним все тот же вопрос, заданный несколько лет назад: «А ты согласен стать мучеником?»
Господи помилуй, ну почему среди этого неземного блаженства, где радуется жизни, кажется, каждая клеточка твоего тела, вновь напоминать о мученичестве? Неужели со Христом нельзя как-то по-другому? Ведь человеческая жизнь бесценна уже сама по себе, по своему факту существования. Зачем же мы должны умирать, да еще и по собственному согласию? Хорошо, допускаю, можно добровольно согласиться на мученичество где-нибудь после семидесяти, там уже так и так от болезней не жизнь, а мучения. Но сейчас, пока еще тело способно творить и наслаждаться, кому все это нужно? Тем более в наше время, когда Церковь перестала быть гонимой и живет в покое, к чему эти крайности!
Уже возвращаясь домой, по дороге в аэропорт Тиват я прощался со всей окружающей меня красотой и поймал себя на том, что думаю: «А почему отец Сергий, мой предшественник и последний настоятель нашего храма, выбрал страдания? Он что, надеялся до последнего, что его минует чаша сия?»
Вряд ли. В те дни он оставался уже последним из четырех братьев-священников, кто еще был на свободе. Он знал, что двое его братьев замучены в лагерях, знал, что в Череповце арестовали и, скорее всего, расстреляли самого старшего из них. Знал, потому что увозили и уже не выпускали многих из тех, кто служил в соседних с нами приходах.
Ему было проще, чем остальным: вдовец, дети выросли и разъехались. Вещички собрал и поминай как звали, а он нет, все продолжал служить. Незадолго до ареста его помощник и диакон отец Николай прилюдно объявил об отречении от Христа, и тем спас свою жизнь.
– Люди! – кричал со сцены отец Николай. – Простите, что морочил вам головы столько лет, простите!
Потом кто-то из ячейки большими ножницами обрезал ему бороду и, словно палач на плахе, поднял ее вверх, предъявляя всему честному собранию. А отец Сергий не стал.
Говорят, что после войны наши деревенские видели отца Николая в Шуе, он уже был священником и носил крест. Бог милостив и прощает. Может, наш настоятель был таким отчаянным человеком и ничего не боялся? Так ведь нет, боялся, и очень боялся. Мне одна из наших прихожанок, в те годы еще совсем молоденькая девушка, рассказывала, что все никак понять не могла, отчего в окнах у батюшки часто на всю ночь остается гореть свет. Потом тихонько подкралась и заглянула, а он все ходил и ходил по избе из угла в угол, одетый и готовый к приезду «воронка».
А через два месяца после нашего возвращения из Черногории прозвучали выстрелы в отца Даниила. И его смерть все расставила по своим местам.
Он бесконечно прав. Ведь тогда только оправдано существование наших храмов и воскресных школ, журналов, газет, издательств, иконописных мастерских, семинарий, академий и прочего огромного хозяйства, именуемого Церковью, и только тогда она реально ею становится, когда среди множества ее людей найдется хотя бы один человек, кто был бы способен пожертвовать всем самым для него дорогим, включая и собственную жизнь. Выбрать мученичество только потому, что главным в его жизни и даже самой жизнью стал Христос. Не деньги, не власть от имени Христа, уж тем более не холодильник со стиральной машиной, а Сам Христос, страдающий от неразделенной любви к человеку. А любовь, как известно, жертвенна.
Я спешил в лавру, мне не терпелось закончить разговор, начатый несколько лет назад в Серапионовой палатке возле иконы первомученика.
– Отче Стефане, я согласен, если у Него больше нет тех, кто готов до конца, то я согласен.
Потом долго стоял возле образа и ждал, только ответа так и не дождался. Видимо, дважды такие предложения не повторяются.
Маленький человек
Весть о том, что отца Федора посылают в Москву на миссионерскую конференцию, мгновенно облетела всех его многочисленных духовных чад, родственников, знакомых и друзей и вызвала немалый переполох.
Москва хоть и столица России, да только Россия – другое государство, а Казахстан давно живет по своим законам и обычаям. В России, родине его предков, батюшка никогда еще не был, потому и замирало его сердце от скорого свидания с городом, название которого так дорого каждому русскому человеку. Ему ехать, а близким – волнение, как он там, неопытный и неискушенный жизнью, в большом городе сможет провести эти несколько дней.
– Батюшка, ты уж только смотри там, будь осторожен. В Москве собирается множество всяких аферистов и обманщиков. Никому не доверяйся и не верь ни единому ихнему слову: облапошат моментально. Денег с собой особо не бери, все равно их там у тебя украдут. Возьми только на дорогу, чтобы было на что до метро добраться и по дороге перекусить. В общепите не ешь, отравишься обязательно, купи по дороге пирожок, и хватит, приедешь на конференцию, там спокойно и поешь.